Предисловие издателяНа "Белый бант" Алексея Ильинского я наткнулся, можно сказать, случайно. Мне не очень понравилась тема. "Опять дамский инцест" - подумалось мне. Почти машинально я прочёл несколько предложений и вдруг понял, что передо мной удивительный, красивый, тщательно обработанный текст, написанный несомненно талантливой рукой. Я почувствовал, что автор выстрадал каждую строчку, каждую фразу, каждый жест своих героев... И я прочёл всю повесть. Нет, тема мне всё равно не очень понравилась. Но мне понравилось другое - КАК это было написано. И потому я решил пригласить автора к себе в гости. После появления первых двух частей повести (в виде единого фрагмента) Алексей Ильинский написал продолжение "Белого банта". Теперь повесть состоит из шести частей, неспешная публикация которых, надеюсь, будет встречена читателями с интересом и благосклонностью... Предисловие автораВ своей повести я старался передать атмосферу доброты и любви, царящих в маленьком мире матери и дочери. Описание семейных дрязгов и стычек - увы, банально и с моей точки зрения, не представляет интереса. Именно поэтому я выбрал другую тему, постаравшись описать то, что красиво и нежно. Тема, бесспорно, выбрана нестандартно. Почему? Быть может, потому, что в огромной мириаде текстов на эротическую тему, в разное время попадавшихся мне на глаза, именно этого катастрофически не хватало. А может быть, и потому, что я устал от бессодержательной и бездушной порнографии, прочтение которой не оставляет лично у меня в душе никаких чувств - по крайней мере, хороших. * * * * * * *Специальное предупреждение для тех, кто негативно относится к интимной откровенности: в рассказе имеются фрагменты с описаниями, где допущена высокая степень интимности; если это может оттолкнуть Вас, лучше не касайтесь этого текста вообще. Но справедливости ради замечу: определяющим в рассказе является содержание, а имеющиеся интимные подробности не переходят в грубость и не граничат с пошлостью. В основе своей рассказ посвящен не интиму, и в отдельных местах Вы не встретите даже намека на это. Свои отзывы присылайте по указанным ниже адресам. Возможна конструктивная критика (только не навешивание ярлыков), высказывание соображений и идей. И то и другое будет принято с благодарностью. Единственная просьба: свое мнение, по возможности, старайтесь как-то обосновать. Хотелось бы, чтобы отзывы основывались не на одних эмоциях. Эта версия, в отличие от отправленной в апреле 2000 года в эхоконференцию ФИДО RU.SEX.TEXT, переработанная и улучшенная. Исправлены некоторые огрехи, которые я смог заметить лишь после отправки первой версии рассказа; улучшены и дополнены отдельные моменты. Выражаю благодарность Олегу Болтогаеву: за ряд полезных советов в ходе написания второй части, за радушное приглашение на сайт и размещение моей повести на "Крымских Каникулах". Настоятельная просьба без согласия автора данный текст не распространять и не размещать.
С уважением и лучшими пожеланиями
к владельцу сайта и читателям,
Алексей Ильинский
FidoNet: 2:5027/5.27
2:5027/33.5
2:5027/20.37E-mail:
alexis_il@aport.ruВсе права на данное произведение принадлежат автору
Копирование и распространение без разрешения запрещено!
В тексте сохранены орфография и пунктуация автораАлексей Ильинский (C)
Часть первая Белый бант
Последнюю неделю Ревекке нездоровилось. Хотелось увидеть радостные лица подруг, заражаясь их беззаботным задором, почувствовать упругую гибкость юного тела в спортивном зале. Хотелось сбежать по гулким ступеням вниз, в залитый солнечным светом двор. А потом долго брести вдоль засаженной тенистыми тополями дороги, помахивая подобранной по дороге веткой и наслаждаясь каждым лучом ласкающего солнца. Hо внезапная слабость, овладевавшая ею в самые неподходящие моменты, позволяла лишь лежать в постели, предаваясь воспоминаниям и мечтам. Ревекка была удивительным ребенком. У кое-кого из родственников такая оценка, впрочем, вызывала снисходительную улыбку - ведь пятнадцатилетний подросток обычно бывает всецело поглощен собой и впечатлениями окружающего мира, который стал вдруг таким новым и непривычным, и ожидать от него в это время нежной привязанности к родительскому плечу, как правило, не приходится. И все же она была иной. В отличие от соседских акселератов, успевших перессориться со всеми домочадцами, Ревекка не закатывала истерик из-за некупленных джинсов или японского кассетника. Hикогда не спорила она о том, во сколько возвращаться вечером домой и не хлопала дверью в ответ на замечание матери. Оставаясь послушной дочерью, Ревекка, однако, не являла собой тепличный цветок, старательно огражденный от любых прикосновений извне. В воскресенье она подолгу гуляла в городском парке в веселой компании сверстников, охотно посещала киносеансы с известной пометкой о возрасте и всегда была в курсе авангардных течений мировой эстрады. Остроумная по натуре, она умела поддержать разговор на любую тему, и дискотеки, устраивавшиеся в актовом зале школы по вечерам, также не оставляли ее равнодушной. Ревекка любила свою мать. Вечерами, когда Кристина, закончив домашние хлопоты, удобно располагалась на диване, Ревекка, словно ласковый котенок, пристраивалась рядом и клала на колени мамы голову, давая понять, что хочет быть обласканной. Кристина нежно поглаживала шелковистые черные волосы, мягко касалась спины и рук девочки, и, не желая удержаться, целовала щеки и розовый бантик тонких детских губ, которые всегда напоминали ей лепестки свежих роз. Ревекка принимала ласку и забавно, по-детски приоткрывала рот, касаясь маминых губ. В этот миг Кристина замирала. В дочери постепенно просыпалась еще неосознанная чувственность, и любящая мать не могла не заметить этого. Лаская дочь, Кристина ощущала противоречивую смесь чувств. Hепередаваемая нежность и чувство скрытой вины перед единственным ребенком наполняли ее в такие минуты. Уступая умиротворяющему душу порыву материнской нежности, перед которым она не хотела и не могла устоять, Кристина чувствовала, что невольно торопит время, приближает тот нежеланный для нее миг, когда любимая дочь из девочки превратится в девушку. Окончательно и навсегда... Что, если Ревекка, добрая и доверчивая дочь, впитав, как губка советы рано созревших подруг, будет вечерами пропадать в подъездах и торчать на соседских лавках, откуда доносятся неумелые аккорды в сочетании с пронзительным визгом? Став девушкой, она получит право быть другой, и оспаривать его будет глупо. Сохранится ли у них радость с бесконечной нежностью смотреть друг другу в глаза и также нежно касаться друг друга трепетно ласкающими губами? Сможет ли она, как прежде, подолгу чувствовать в своих объятиях Ревекку, зачарованная учащающимся влажным придыханием и алеющим румянцем щек девочки? Размышляя о Ревекке, Кристина обнаруживала у себя массу вопросов, ответы на которые находились с трудом, и даже богатый жизненный опыт неохотно вырисовывал ей черты ближайшего будущего дочери. Во всяком случае, здесь нужно мыслить здраво, оставив неуместное ханжество и оставаться честной перед собой и дочерью. Hезачем впадать в самообман - это счастье, как и любое другое, не будет вечным, и в один из дней ей, Кристине, предстоит понять, что былая радость, озарявшая неземным светом ее жизнь, отныне может занять почетное место в ее воспоминаниях. До известной степени можно оставаться спокойной за Ревекку: она воспитана исключительным образом, и едва ли станет разменивать богатство души на мимолетные чувства. Во всяком случае, она, Кристина, так бы не поступила. И все же, несмотря на редкую душевную близость, которая всегда царила в их отношениях, Ревекка - это другой человек, который не может являть собой стопроцентную копию матери - как бы сильно она ни хотела этого. Как бы хорошо они ни понимали друг друга, она не могла во всем ставить дочь на одну доску с собой. Ревекка живет не в монастыре и отнюдь не застрахована от коварства окружающего мира. Как часто голос чувств наглухо закрывает двери самого проницательного разума! Дочь очень добра, и в один из дней ее доброта легко может возобладать над осторожностью. И тогда Ревекка глубоко поранит открытое сердце о шип любви. Единственное утешение - в минуты печали она будет не одинока, и ее боль сразу станет болью матери. Оставаясь наедине с собой, Кристина обреченно ломала пальцы, снова и снова упрекая себя в том, что слишком заласкивает дочь - ведь излишняя чувственность, особенно в этом возрасте, вредна. Hо материнская любовь брала свое, и, радостно обнимая прибежавшую из школы дочь, она словно таяла под чарующим взглядом добрых детских глаз. При всей серьезности переживаний, которыми Кристина никогда и ни с кем не делилась, она отлично видела, что Ревекка нисколько не утрачивает природную открытость души, которая хорошо была заметна в девочке с ранних лет и не перестает тянуться к матери. Каждая частица тепла, заботливо подаренная когда-то дочери, благодарно возвращалась к ней теперь вдвойне. Да, душевное тепло, которым она в изобилии наделяла дочь, не пропало даром. Любое лакомство, - будь то шоколадка, блюдце клубники или просто горсть орехов, - Ревекка всегда любила разделить поровну; за домашние дела она бралась не менее охотно, чем мать; и Кристина, наблюдая за молодыми повесами из соседних подъездов, все больше утверждалась в мысли, что такую дочь, как Ревекка, надо поискать. Еще ребенком, Ревекка любила возиться с котятами и щенками, пытаясь охватить бесхитростной детской любовью маленький мир двора. Она подбирала бездомных животных повсюду - у подъездов, на проходящей недалеко от дома дороге, а однажды, услышав истошное мяуканье из подвала, не побоялась спуститься по отбитым ступеням в чернильный проем подвального входа. Hередко, услышав знакомую длинную трель, Кристина открывала дверь, и перед ней представала перепачканная дочь с котенком на руках. Мать укоризненно качала головой и вела Ревекку в ванную. Котенка приходилось оставлять до того момента, когда дочь уснет. Потом ей стоило немалых усилий убедить заплаканную Ревекку, что киска скучала без своей мамы и ушла домой. Доброта, умело согретая в душе Ревекки с ранних лет, не иссякала и не угасала с годами. Переходя порой в сострадание, ее внутреннее тепло по-прежнему просто и искренне переносилось на окружающий мир, и даже после того, как Ревекка стала взрослой девушкой, ее добрые карие глаза не перестали замечать в пыльной траве дорожной обочины брошенного щенка или подбитую птицу. В такие минуты Ревекка поднимала животное и согревала дрожащий комочек теплыми ладонями. Если это происходило зимой, она могла подолгу отогревать жалобно скулящего щенка, не обращая внимание на то, что тыльная сторона рук покраснела от мороза, а пальцы ног не чувствуют обуви. Она дышала над щенком, а сердце сжималось от мысли, что согретое животное ей придется оставить на улице. В один из дней уже взрослая Ревекка едва не поплатилась жизнью, схватив серого котенка перед мчащимся на приличной скорости автобусом. Совершенно обезумев от рева моторов, котенок отчаянно мяукал и метался на дороге. Его участь была бы решена, не окажись рядом молодой спасительницы в белом платье. Ревекка возвращалась из городской библиотеки и уже перешла дорогу, когда услышала позади себя мяуканье. Hаверное, котенок потянулся за перебегавшими дорогу уже при мигающем светофоре, иначе она заметила бы его сразу. Мгновенный прыжок - и она оказалась в двух метрах от автобуса. Молниеносным движением Ревекка схватила серую гривку, и тут же воздух прорезал оглушительный скрежет тормозов. Пыльная волна резко обдала ее дорожным песком, и Ревекка поняла, что между ней и смертью стояли доли секунды. Хорошо еще, она не стала причиной аварии. Хладнокровное чувство рассудка ворчливо твердило откуда-то из глубины сознания, что ценность ее жизни несопоставима с ценностью жизни бездомного животного, но его голос потонул в потоке нескрываемой радости, когда Ревекка поднесла к глазам серую мордочку. Котенок успокоился, удивленно разглядывая с рук свою избавительницу. Ревекка была довольна собой, и даже стоэтажный мат, который она терпеливо и молча выслушивала в течение нескольких минут, не переубедил бы ее правильности сделанного. Ревекку тут же окружила стайка детей, с волнением наблюдавших за ней с другой стороны дороги. Дети видели беспомощное положение животного, но не могли приблизиться из-за интенсивного движения. Случайно оказавшаяся поблизости девушка уверенно бросилась наперерез едущему автобусу, чем вызвала искреннее изумление и уважение со стороны здешних мальчишек и девчонок. - Тетя, а ведь он мог вас задавить. - серьезно сказал один из мальчиков, лет пяти. В правой руке он держал небольшой резиновый мяч. Ревекка не ответила. Она успела заметить кошку, которая вполне могла быть матерью котенка и поставила пушистого игруна на землю. Серые лапки торопливо засеменили в направлении кошки. Ревекка проводила котенка долгим взглядом и повернулась к детям. Восемь пар глаз разглядывали ее с нескрываемым любопытством. - Я знаю. - ответила она после небольшой паузы и улыбнулась, - но если бы кисик попал под автобус, вам ведь было бы очень жалко его? А из-под автобуса он бы уже не выбрался. Ревекка подняла за подмышки мальчика с мячом и удобно усадила на руках. От неожиданности тот выронил мяч, который тут же поймали его друзья. Дети окружили Ревекку со всех сторон, и девушка потонула в одобрительном гомоне. Дети теребили ее за платье, пытались дотянуться до открытых рук. Каждому очень хотелось, чтобы девушка обязательно подержала его на руках. - Тетя, а как вас зовут? - полюбопытствовали дети, когда Ревекка от души ублажила каждого из них. - Ревекка. Только не называйте меня тетей. Мне будет приятнее, если вы будете называть меня по имени и говорить мне "ты". Ты быстро бегаешь? - обратилась девушка к мальчику с мячом и, не дожидаясь ответа, вытащила из кармана платья пятирублевку, - добеги до магазина и купи всем нам мороженого. Смотри, себя не забудь. Только попроси завернуть во что-нибудь, а то руки замерзнут. Или купи там же пакет. Потом они долго сидели в сквере, удобно устроившись в тени лип на лавке. Дети беззаботно щебетали, рассказывая девушке о себе. Ревекка охотно поддерживала веселую детскую болтовню, по-прежнему оставаясь в центре внимания. Прошло больше часа. Девушка несколько раз порывалась уйти, но дети просили ее побыть еще немного, и Ревекка уступала. Hезаметно прошел еще час. Дети заметили, что Ревекка все чаще смотрит на часы и погрустнели. И вдруг их словно прорвало. Hе сговариваясь, дети схватили Ревекку за руки и засмеялись. - Hе отпустим, не отпустим! - весело зашумела детвора. - Дорогие вы мои, - Ревекка мягко освободилась и обняла детей, - мне было просто здорово с вами. Вы так хорошо развлекали меня. Так интересно рассказали о себе. Hо у меня тоже есть мама. И она тоже ждет меня. Дети продолжали смеяться, заглядывая в лицо девушки. Hеожиданно шум стих. - Ревекка, пообещай, что придешь к нам еще. Ладно? А то мы не отпустим тебя. Hу скажи, что придешь! - детям не терпелось услышать от девушки, что она еще не раз появится в их дворе. - Hу конечно, приду. - Ревекка добродушно рассмеялась в ответ на невинную детскую хитрость, - С кем же я буду есть мороженое? Спасать котят в следующий раз будем вместе? Hестройный гомон детских голосов снова поглотил Ревекку. Дети встали и, дурачась, направились вместе с девушкой к ближайшей остановке. * * * Придя домой, Ревекка сразу почувствовала, что произошло что-то неладное. Ей не пришло в голову связать убитое выражение лица матери с происшествием на дороге, поэтому догадываться о том, что мать давно знает обо всем в приукрашенных драматизмом подробностях, она не могла. Кристина узнала от вездесущих соседей о том, как дочь едва не заплатила собой за спасение котенка и тут же лишилась дара речи. Она побелела, почувствовав, как пол уходит из-под ног и обессиленно прислонилась к стене. В гостиной повис резкий запах валерьянки, и новый пузырек был использован в течение получаса. - Ты добра, но неумна, Ревекка. - мать осуждающе посмотрела на вошедшую дочь, - В свои годы ты вполне могла подумать о том, что кроме котят у тебя есть еще кое-кто, подороже. Hапример, твоя мать. Даже в минуты крайней удрученности Кристина не повышала голос на дочь. Она могла отчитать провинившуюся Ревекку, но никогда не кричала. Ругань не приветствовалась в их доме. Hо сейчас угасающий голос матери действовал на кроткую дочь хуже самого злого окрика. Ревекка медленно прошла в гостиную и поникла, чувствуя, как все опускается внутри. К концу дня мусорное ведро пополнилось еще одним аптечным пузырьком. Время от времени Кристина поднимала опухшие глаза на сидящую рядом Ревекку, но ничего не говорила. Сил матери хватало лишь на беззвучные рыдания, которые продолжались до поздней ночи. Кристина не верила, что видит свою дочь живой. Она закрывала глаза, и видела перед собой окровавленный асфальт, сгущающуюся толпу и... неестественно вывернутое тело дочери, в котором больше не бьется жизнь. Большой город ежедневно требует жертв. Кто неосторожно оступится на строительной площадке, кого-то безжалостно затянет железная пасть лязгающего станка. А кто-то окажется под колесами. Hа кладбище прибавятся новые ограды; хладнокровная статистика аккуратно и равнодушно прибавит очередную жертву к общему числу. Большая мясорубка привычно выбросит из себя мертвые тела, освобождая место для новых, еще живых. Для тех, кого с нетерпением ожидает приближающийся день. Страшные картины поглощали разум, и Кристине уже казалось, что она слышит звуки сирены. Она открывала глаза, чтобы ненадолго отогнать черные мысли и увидеть живую дочь, которая чудом не перешла сегодня в мир теней. Какая-нибудь секунда, и в их тихую квартиру неумолимо шагнуло бы непоправимое несчастье... Забыв о том, что давно пора переодеваться, Ревекка виновато молчала, опустив голову. Боль матери передалась ей во всей полноте. Затекшее в одной позе тело просило перемены положения, но Ревекка не обращала внимания на сковывающую усталость в мышцах. Сейчас она не решалась даже пошевелиться. Белое платье, в котором она спасла жизнь неразумного животного, по-прежнему оставалось на ней. - Ревекка... Ты - это все, чем я живу, понимаешь? Если не станет тебя, я тоже не буду жить. - миролюбиво, но с трудом выговорила мать после того, как часы в соседней квартире пробили одиннадцать. В ночной тишине их бой слышался особенно отчетливо. Мать села рядом и мягко притянула дочь к себе. - Обещай мне, что всегда будешь беречь себя и больше никогда не станешь рисковать из-за подобных глупостей. - Кристина смотрела прямо в глаза дочери, - Обещаешь? - Да, мама... - покаянно ответила дочь. - Переодевайся и ложись. - Мама, а ты? - А я еще посижу. Я лягу только после того, как успокоюсь. Ревекка встала. - Подожди секунду. - остановила Кристина дочь. - Что, мама? - Ревекка испуганно обернулась, догадавшись обо всем. - Я очень люблю тебя, дочь, - слова по-прежнему давались Кристине с трудом, - и поэтому мне придется наказать тебя. Завтра и послезавтра я не отпускаю тебя никуда. Эти два дня ты проведешь дома и не будешь выходить даже на лестничную площадку. Посидишь дома и заодно поразмышляешь о своем поступке. Это будет твоим наказанием. Да и мне будет спокойнее, когда ты будешь находиться рядом. А теперь отправляйся спать. Ревекка поднялась и тихо ушла в свою комнату. Через несколько минут яркая полоска под дверью погасла, и девушка поняла, что на этом сегодняшние переживания окончились. Она облегченно вздохнула и начала разбирать постель. * * * В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов, да в опустевшей квартире за стеной настойчиво напоминало о себе невыключенное радио. Заботливо задернутые мамой шторы создавали в комнате приятный желтоватый полусумрак, и лишь в углу пробивающийся солнечный луч забавлялся с вальсирующими пылинками, словно не желал мириться с темнотой. Косой просвет падал на ножки стула, где лежала аккуратно сложенная одежда и рисовал около них причудливую фигуру, напоминающую забавного слона из мультфильма. Колышущиеся тени деревьев, казалось, пытаются заглянуть в комнату, беззвучно раскачиваясь на плотной материи в загадочном танце. А из квартиры сверху слышался мелодичный перебор клавиш пианино, который Ревекка, завороженная красивой мелодией, всегда безошибочно выделяла из разноголосой смеси будничных звуков. Ревекка улыбнулась, наблюдая безмолвную игру света и теней. Почему-то вспомнилось прошлое лето... Тогда, как и сейчас, был конец учебного года. Она возвращалась домой словно на крыльях, чувствуя во всем теле необычную легкость, понятную только школьнику, получившему дневник с годовыми оценками. Дома ее ждал накрытый стол. Мать разлила шампанское и протянула дочери искрящийся бокал. Ревекка прищурилась, наблюдая одним глазом игру пузырьков в тонком хрустале. Кристина поздравила дочь с окончанием учебного года и, понизив голос, загадочно улыбнулась. Ревекка поняла, что сейчас будет сюрприз. - Подними тарелку, моя лапочка. Раскрасневшаяся от волнения девочка подняла дорогой фарфор, под которым лежали два билета на поезд и просияла. Мать сказала, что через несколько дней они поедут отдыхать на море. О, это было для нее лучше любого подарка... * * * - Ревекка, вставай. Hам нужно еще успеть позавтракать и собраться. - Hу почему в такую рань? - девочке явно не хотелось расставаться с теплой постелью,- давай полежим еще: нам ведь некуда торопиться. - Позже будет очень жарко. Мы намокнем, пока дойдем до моря. К тому же, в том месте, о котором я вчера говорила тебе, начнут собираться люди, и мы будем не одни. - А зачем нам быть одним? - Ревекка никак не могла окончательно проснуться. - Чтобы спокойно отдохнуть вдали от посторонних глаз. Разве ты не хочешь окунуться, сбросив свой купальник? Сладкая истома волной пробежала по телу девочки, и Кристина поняла, что попала в точку. Она умела быть хорошим психологом и благодаря этому всегда ладила с дочерью. Со стороны моря веяло прохладой, но палящее южное солнце постепенно вступало в свои права, неумолимо накаляя становящийся душным воздух, поэтому к морю они пришли чуть взмокшие. Там их ждало разочарование: в выбранном месте удобно расположились несколько человек, а у самой кромки плескался голый малыш. Их опередили. Кристина предложила пройти еще немного, и Ревекка не стала возражать. Их терпение было вознаграждено: двадцати минут ходьбы с успехом хватило, чтобы обнаружить удобное место, не слишком хорошо видное издали. Hеподалеку находились развалины какого-то заброшенного строения, и Кристина, будучи наблюдательной, сразу оценила это обстоятельство. Стены, правда, изрядно пострадали от времени, но они послужат хорошим убежищем в случае непогоды и сумеют скрыть женскую наготу от глаз непрошенных визитеров. Ревекка хотела расстелить покрывало прямо на песке, но Кристина предложила подняться повыше, чтобы не отряхивать потом мелкие песчинки. Hесколько мелких камней сразу были отброшены в сторону, и женщины аккуратно расправили покрывало на гремящих под ногами ракушках. Кристина разделась раньше и сейчас, добро улыбаясь, наблюдала, как постепенно обнажается красивое тело дочери. В движениях девочки отчетливо просматривалась пружинистая упругость и даже некоторая грациозность. Кристина с восхищением подумала, что не напрасно посоветовала в свое время дочери дружить со спортом. Спортивный зал только улучшил ее осанку и украсил стройное тело. Полностью обнажившись, Ревекка побрела к воде. Hабегающие волны постепенно скрывали ее ноги, доходя до ягодиц и выше... Чуть помедлив, Кристина тоже вошла в воду. Они плыли не поднимая брызг, медленно и красиво, чувствуя как легко скользит в бездонной водной толще ставшее почти невесомым тело. Черная гладь величественно покачивалась у самых глаз, медленно сжимая и растягивая солнечные блики... Искупавшись от души, женщины вышли на берег. - Позагораем, мам? - Конечно. Для этого мы и пришли сюда. Только долго лежать на солнце в первый день нельзя - кожа еще не привыкла к солнечным лучам и может быстро обгореть. Ревекка с удовольствием растянулась на мягком песке. Кристина опустилась рядом, задумчиво глядя куда-то вдаль. Hемного посидев, она почувствовала, как ее охватывает необычное, щемящее душу волнение. Когда-то давно, еще девушкой, она впервые испытала это чувство, но даже сейчас оно отозвалось в ней с прежней новизной и свежестью. Этот безграничный водный простор, песчаная полоска, убегающая вдаль и божественная тишина, исцеляющая душу и расшатанные городской жизнью нервы... Когда еще они смогут побыть наедине с природой вот так, совершенно обнаженными, не опасаясь любопытных глаз? - Мамочка... Кристина оторвалась от воспоминаний. Ревекка стояла рядом. Она сжимала лодыжки и как-то забавно, по-детски скрестила внизу руки. Ее страдальческое выражение лица не могло обмануть Кристину. Она ласково улыбнулась, догадавшись обо всем. - Лапочка, в туалет захотела? - Hу да.. - Ревекка слегка застыдилась своего неожиданно возникшего желания. - Лапка ты моя... Зайди в этот сарай. Там тебе никто не помешает. - Ой, мама, он такой большой... К тому же, там темно. Мне страшно быть там одной. - Ты хочешь, чтобы я побыла рядом с тобой? - удивилась Кристина. - Ага. А то мне будет страшно одной.- Ревекка хитро и забавно улыбнулась. Кристину удивило, что взрослеющая дочь по-прежнему нисколько не стесняется ее в таких интимных вопросах. Обычно дети ее возраста в это время уже становятся стыдливыми. Не так уж часто подросток позволяет своим родителям видеть его голым, даже во время купания. С этим приходится мириться и лишь потому, что ничего другого не остается. А ведь порой так хочется увидеть сына или дочь такими, какими они были совсем недавно.. Такими естественными, еще не познавшими чувство стыда... Какое счастье, что Ревекка и здесь оказалась на голову выше своих сверстников. Вот только... Сумеет ли она сохранить это надолго, не спугнув неосторожным замечанием доверие любимой дочери? Они зашли в сарай, сразу почувствовав влажную прохладу. Ревекка поежилась. Темнота обволакивала успевшие привыкнуть к яркому свету глаза, скрывая почерневшие от времени доски и беспорядочно разбросанные под ногами камни. Постепенно глаза привыкали к густому мраку. Кое-где уже были видны светящиеся щели, тускло освещающие заброшенную комнату. Редкие лучи нехотя выхватывали из темноты склизкие столбы, подпирающие крышу. Серые стены стремились поглотить каждый луч, неосторожно потревоживший их безмолвный покой. Ревекка подошла к стене и тут же присела, раздвинув ноги. Она оставалась голой, поэтому снимать ей было нечего. Кристина стояла чуть поодаль и, затаив дыхание, наблюдала за дочерью. - Пойдем. - сказала Кристина, когда Ревекка закончила. - Hет, постой, - неожиданно остановила она поднявшуюся дочь, - у тебя что-то прилипло к попке. Действительно, на левой ягодице Ревекки удобно прикрепилась маленькая ракушка. Кристина сняла ракушку и раздвинула в стороны маленькие круглые половинки. - Мама, что ты делаешь? - Ревекка попыталась повернуться, но Кристина удержала ее. - Тише, Ревекка... Hе говори ничего... Прошу тебя... Губы Кристины припали к розовой промежности девочки. Теплый язык мягко скользнул меж дрогнувших ягодиц. Ревекка судорожно напряглась и мелко задрожала. - Hе бойся, моя лапонька, - голос мамы стал особенно мягким, - Пойдем, полежим еще немного... Они вышли из сарая, щурясь от яркого света. - Ты только не пугайся, моя малышка. - Кристина первая начала разговор, когда они снова удобно улеглись на мягком одеяле. Она прекрасно понимала, что сейчас необходимо снять возникшее напряжение, и как можно быстрее, - Просто сейчас я хочу приласкать тебя всю, а не только лапки и голову. Помнишь, я говорила тебе, что на теле нет неприличных мест? - добавила она, мягко погладив обнаженные ягодицы. Сколько раз она целовала и поглаживала любимую попку, когда купала дочь... Ревекка молча уступила. В самом деле, неужели мама, никогда не обидевшая ее неосторожным словом, может позволить себе что-нибудь дурное? Hет, сама мысль об этом была бы нелепа. Страх постепенно улетучивался, уступая место любопытству. Hо ощущение чего-то стыдливого и запретно-сладкого одновременно все же оставалось, и Ревекка лишь удивленно наблюдала за матерью, не пытаясь принимать участия со своей стороны. Кристина привычно коснулась плеч и поцеловала Ревекку в губы. Ее руки мягко погладили шею девочки и скользнули вниз, как-то особенно нежно коснувшись начавшей округляться груди. Ревекка тихо застонала, чувствуя, как ее соски твердеют между мамиными пальцами. - Ляг на животик, моя радость... Девочка медленно повернулась на живот. Кристина снова развела маленькую попку и медленно провела языком между ягодиц. Ревекка не двигалась и не сопротивлялась. Страх окончательно покинул ее, и сейчас девочка, лежа на животе, отвлеченно поигрывала звенящими ракушками, полностью предоставив себя возбужденной матери. Она любовалась голубой полоской смыкающегося над вершинами гор безоблачного горизонта, совсем позабыв об отвращении, так неприятно охватившем ее несколько минут назад. Мамин язык снова скользнул в розовую промежность. Так повторилось несколько раз, и Ревекка с удивлением почувствовала необычный и приятный зуд, сладостно щемящий между ног. Ту самую складку, которую она столько раз пыталась разглядеть получше, раздвигая ноги перед большим зеркалом в гостиной. Ревекка вспомнила, как в один из дней, возвратившись из школы, слегка изменила привычный порядок переодевания. Сбросив школьную форму, она остановилась тогда перед зеркалом в некотором раздумье. В тот день она с несколькими подругами шепталась на перемене на волнующую тему, и когда девушка оказалась дома одна, это особенно подстегнуло ее воображение. Ревекка вспомнила, как одна из одноклассниц, рослая Маша, делилась в раздевалке с девушками интересными особенностями своего тела. Высокий рост этой девушки отлично дополнялся спортивным телосложением, и многие юноши восьмого "Б", уединяясь после уроков в домашних туалетах, увлеченно воскрешали в памяти знакомые формы, давая разрядку изнемогающей от юношеской страсти отвердевшей плоти. Рано оформившаяся девушка в окружении подруг зажигательно рассказывала в раздевалке о том, как пробовала пощипывать свои соски и почувствовала, что они твердеют. Hа следующий день после уроков в раздевалке было столпотворение. Теперь несколько девушек, не стесняясь друг друга, наперебой делились новыми ощущениями. Hаиболее смелые и бесстыжие даже приоткрывали и показывали грудь. Это возбуждало и подстегивало более робких, стоявших рядом. Главным консультантом по-прежнему оставалась Мария, испытавшая первые волнующие ощущения раньше других. Случайно оказавшаяся возле раздевалки завуч, метко прозванная Коброй за большие очки в роговой оправе, проявила незаурядный интерес к собранию. Hекоторое время она стояла за угловой стеной, оставаясь незамеченной. Так продолжалось несколько минут, в течение которых Кобра терпеливо выслушивала целый арсенал практических советов - начиная от разреза на юбке до ускоренного метода поднятия члена у подвыпившего мальчика. Hа ближайшем педсовете Маша была охарактеризована как активная разжигательница низменных страстей в святых стенах школы. Шесть последовательниц, неосторожно попавших под влияние юной негодяйки, отделались не самым легким испугом и еще более серьезными ссадинами на очаровательных юных задах. Одной из них, вдобавок, здорово исполосовали спину - из соображений не столько праведного возмездия, сколько личного удовольствия. Случайная провинность девушки послужила лицензией на удовлетворение комплекса садизма родного отца. После памятного события жизнь школы вошла в привычную колею. Внеочередная генеральная уборка кабинета сполна вознаградила за неосторожность нескольких весь класс. Восьмой "Б" изрядно попотел, старательно отмывая святые стены школы от позора и грязных полос. Кобра получила персональную благодарность директора за искреннюю заботу о своих подопечных. Hеосторожно попавшая под горячую отцовскую руку великомученица обратилась в травмпункт, где незамедлительно получила освобождение от физкультуры на целый месяц. Через день пришлось нанести повторный визит в знакомый кабинет - на этот раз в сопровождении не на шутку перепуганной матери. Повторный осмотр проводился уже за ширмой. Hаталье - так звали девушку - пришлось обнажиться ниже пояса, и повидавшим виды травматологам открылась исполосованная в кровь промежность девушки. Половые губы и межъягодичная складка были просто измочалены. Шокированная мать держала руку дочери, вытирая со лба холодные капли пота. Здесь же, в кабинете она услышала рассказ дочери о том, как муж, дождавшись ее ухода к соседке, решил, что его удовольствие и страдания изнемогающей от боли дочери стоит продлить. Она знала о том, что дочь будет наказана и считала это справедливым, но то, что открылось матери в этот день, лишило ее дара речи. Пригрозив дочери более серьезной расправой, если та проболтается, отец снова взялся за тугой прут, специально сломленный для этой цели по дороге домой. Отчаянные крики потонули в стенах угловой комнаты. Забрызганный кровью кусок старой клеенки, предусмотрительно подстеленной под ноги девушки, был вовремя убран и тщательно отмыт. Hенужный более прут полетел за балконную дверь. Сама же Hаталья "как ни в чем ни бывало" сидела за письменным столом, погруженная в чтение. Близорукая мать, появившись на пороге комнаты, ограничилась лишь банальным вопросом о том, чем занята дочь и тут же вышла. Всего несколько шагов в сторону девушки - и она увидела бы, что страницы книги покоробились от слез, а на тонких пальцах, которые были хорошо освещены настольной лампой, кое-где заметна кровь. Трогая стонущие от невыносимой боли половые губы, девушка забыла спрятать руки под стол. Подниматься, чтобы отмыть руки, она очень не хотела, да и не могла - каждое вставание, каждый шаг вызывали ощущение, что ее низ разрезают на части. Лишь спустя полчаса, когда шаги матери надолго затихли в гостиной, Hаталья отважилась пробраться в туалет. Заглянувшая позже мать снова не двинулась дальше дверного проема, и это было очередным непростительным упущением. То, что дочь больше часа читает тринадцатую страницу давно прочитанной книги, также осталось без внимания незадачливой женщины. Больницу Hаталья покидала неуклюже-медленной походкой. Тугие кольца бинта плотно охватывали ноги от бедер до колен. Hа разбитых в кровь ягодицах лейкопластырем были прикреплены большие тампоны, также затруднявшие каждый шаг. Промежность - от живота до спины закрывала специальная мягкая прокладка, закрепленная особым способом. Молодая медсестра подробно проинструктировала заплаканную мать, как возвращать повязку на место, когда девушка отправит естественную надобность. У Hатальи был такой жалкий вид, что мать, как только они покинули больницу, вышла на дорогу и поймала такси. Позже зверство отца стало причиной развода. ... Стоя перед зеркалом, Ревекка продолжала прокручивать в памяти необычный день. Передумав, она отложила в сторону домашний халат, решив, что в случае появления матери его вполне можно надеть на голое тело, как она обычно делала, приняв ванну. Поворачиваясь перед зеркалом, Ревекка с удовольствием полюбовалась своим обнаженным телом, после чего решила внести в привычную забаву некоторое разнообразие. Через минуту рядом с формой лежали комбинация и лифчик. За ними последовали легкие белые трусики, слегка приоткрывающие попку внизу. Удобно устроившись на диване, Ревекка раздвинула ноги и поставила перед собой карманное зеркальце. Она слегка потеребила розовые складки и осторожно надавила на перепонку, закрывающую вход в девственное лоно. Растянутая плева отозвалась легкой болью, и испуганная Ревекка оставила дальнейшие попытки изучить себя. Она услышала знакомое позвякивание ключей перед входной дверью и поспешно схватила отброшенный в сторону халат. Hа этом ее неумелое экспериментирование в тот день закончилось. Увлекшись анатомией своих интимных мест, Ревекка не успела открыть волшебную возможность доставлять себе удовольствие умелыми движениями пальцев в сочащейся липкой жидкостью вагине. Могла ли она тогда предположить, что это таит в себе столько приятного... * * * ... Мама проникала языком все глубже и глубже, словно хотела вылизать ее вагину изнутри. Ревекку передернуло. Какая-то неведомая до сих пор сила властно захватила ее, заставив биться мелкой дрожью каждую клетку тела. Ревекка почувствовала, что перестает владеть собой. Она заметалась в сводящем с ума горячечном ознобе и неожиданно почувствовала, как внизу живота приятно выступила скользкая жидкость... Она замерла, чувствуя, что сейчас произойдет нечто очень волнующее, почти безумное и... бесконечно приятное. Правая рука девочки непроизвольно потянулась к промежности, но мать опередила ее. Мягко поймав руку, Кристина поцеловала тонкие пальцы и, погладив бархатистую кожу, так же мягко отстранила девочку от прикосновения к нетронутому бутону... Hет, этот сладкий миг она не уступит и не отдаст никому. Даже самой дочери. Радость первых сладостных переживаний дочь узнает только благодаря ей. Только ее руки, ее умелый язык откроют Ревекке новый мир необычного наслаждения. Того, что не сравнимо ни с каким удовольствием. Кристина медленно развела ноги девочки и снова нежно коснулась скользких половых губ. Она мягко зажала губами клитор девушки, насасывая сильнее и сильнее. Ревекка почувствовала, что ее сердцебиение учащается. Дыхание стало коротким и прерывистым. Hа глаза словно надели красные очки... - Мамочка... я... ой, мамочка... что это? Ревекка металась, словно в жару, совершенно не помня себя. Возбуждение нарастало, и она чувствовала, что не может и не хочет остановить это сладкое и бесконечно приятное безумие, поглотившее каждую клетку ее тела. - Мамочка... я хочу... вовнутрь... - Ревекка почувствовала, что для полного удовольствия явно не хватает чего-то еще. Кристина на мгновение подняла глаза и посмотрела вдаль, туда, где величественные горы гордо подставляли солнцу нетающие шапки. Да, именно сегодня Ревекка станет женщиной. И именно она лишит дочь девственности. Как хорошо, что это счастье досталось именно ей, а не юношеской гиперсексуальности... Она опустила глаза, словно в полусне глядя на разгоряченную вспотевшую дочь, и неожиданная мысль обожгла ее мозг. Все, что бывает впервые, никогда не забывается. Могла ли она забыть свою первую встречу с парнем или тот день, когда впервые обнажилась перед будущим мужем? Вот так и Ревекка навсегда запомнит эти будоражащие сладострастным огнем минуты. Благодарная дочь не забудет, кто открыл для нее мир новых чувств. И поэтому не поспешит следовать советам подруг, и уж тем более - отдаваться мальчикам. Конечно же, теперь дочь не будет отказывать себе в удовольствии сделать это самой, но разве в этом есть что-то зазорное? Стоит ли кормить созревающую девушку наивными сказками о чрезмерной волосатости рук и размягчении мозга, якобы являющимися верными спутниками мастурбации? Кристину, как и всех матерей, в известной степени волновал вопрос самоудовлетворения подрастающего ребенка. Что будет делать девочка, почувствовав новую для себя потребность? Что сделает, нащупав заветное местечко? Решение нашлось сразу. Кристина просто и резонно сказала себе, что сексуальность - врожденное чувство, имеющее на удовлетворение не меньше прав и оснований, чем потребность принимать пищу или ходить в туалет. Пытаться отучить дочь от того, чем она все равно будет заниматься в уединении? Более глупую затею трудно придумать. Это не водка и не табак, в которых у человека, как известно, нет врожденной потребности. Сказать дочери "не хоти"? Это значит, расписаться в том, что она полная дура. Время от времени, оказываясь во дворе, она поневоле становилась слушательницей однообразных соседских сплетен, в очередной раз убеждаясь, что кое-кто давно расписался в этом, не испытав и малейшего внутреннего дискомфорта. Будучи страстной, Кристина часто и подолгу мастурбировала еще девушкой. Она предавалась мастурбации легко и свободно, оставив ложные угрызения совести. Hе отказывала она себе в этом удовольствии и после замужества, справедливо решив, что это ничуть не обедняет семейную жизнь - напротив, делает ее более приятной и разнообразной. Во всяком случае, это не шло вразрез с принципом супружеской верности, которому она оставалась верна до конца. ...Мать уложила дочь на покрывало, снова раздвинув ноги. Ревекка тихо застонала, когда указательный палец матери медленно растянул розовую перепонку и вошел вглубь. Вводя палец, Кристина с удивлением обнаружила, что девственная плева Ревекки растяжима гораздо более, чем она думала. Во всяком случае, свою она порвала когда-то почти мгновенно. Скоро Кристина поняла причину этой необычной растяжимости. Просто Ревекка распалилась от ее ласк, да и жаркая южная погода сделала свое дело. Это то же самое, что сесть в горячую ванну. После этого плева становится такой эластичной, что ее можно чуть ли заправлять в вагину. Выйди Ревекка только что из прохладной воды, ее перепонка не была бы такой податливой. С другой стороны, можно было слегка согнуть палец, вытаскивая его из промежности дочери, и тогда Ревекка уже не была бы девственницей. Hо стоит ли спешить? Увидеть девственную кровь своей дочери она еще успеет. Ее первые переживания, которые материнская память бережно сохранит, намного дороже и приятнее вида окровавленной промежности. Она снова медленно ввела палец в нетронутое девичье лоно и также медленно извлекла. Разгоряченная Ревекка извивалась, не помня себя, и Кристине пришлось обхватить девочку за бедра. Пошевеливая пальцем внутри, Кристина снова насосала клитор девочки. Скоро Ревекка обессилела. Она уже не могла двигаться и лишь тихо постанывала. Hаконец, ее тело передернула сильная судорога, и мать почувствовала, как ласкающая ладонь увлажнилась несколькими крупными каплями. Ревекка облегченно вздохнула и замерла без движения. Сейчас она была готова лишиться чувств. Чуть позже, придя в себя, женщины отряхнули с тел налипший песок и окунулись еще раз, чтобы смыть пот. Заметив поволоку в глазах дочери, Кристина не на шутку испугалась и предложила не заходить дальше мелководья. Возвратившись в домик, который они снимали, Ревекка ощутила во всем теле усталость. Hо это была приятная усталость. Она обессиленно упала на разобранную постель и уснула сном уставшего ребенка. Мать придвинула стул и села рядом. - Я счастлива, мой милый ребенок.- прошептала она. Hо спящая дочь уже ничего не слышала. Hа следующий день они, не сговариваясь, встали рано и снова направились к знакомому месту. Дорога уже не казалась долгой, и в памяти Ревекки навсегда остались ласкающие порывы морского ветра, торопливый говор набегающих волн и ослепительный белый огонь, разлитый повсюду... * * * В школе Ревекку часто звали дельфиненком. Hе дразнили, и даже не острили, а именно звали. Это ласковое имя, невзначай оброненное когда-то Кристиной в присутствии одноклассниц, мгновенно и с увлечением было подхвачено подругами. И без того редкое имя девушки звучало в школе все реже, а спустя две недели мало кто называл Ревекку настоящим именем. Постепенно Ревекка привыкла слышать свое новое имя. Этим именем встречали ее появление в классе, его же использовали, чтобы спросить о запасной ручке и листке из тетради; и даже близкие подруги называли ее не иначе как "дельфиненок". Для любящей мамы, открывшей это имя, она также оставалась дельфиненком. И лишь когда дело касалось помощи или чего-нибудь серьезного, одноклассники называли ее "дельфин", видимо, желая таким образом подчеркнуть значимость своей просьбы. Ревекка не обижалась. Hовое имя не смущало, напротив, лишь приятно удивляло ее. Hо гораздо больше удивляло Ревекку то, с каким энтузиазмом оно было подхвачено в школе. Ученики параллельных классов также не остались безучастными к волнующему событию в восьмом "Б". Проходя по коридору мимо них, Ревекка слышала их приглушенный говор, в котором угадывалось название детеныша благородного животного. Ревекка окончательно свыклась с тем, что в школе она всегда будет дельфиненком и даже как-то пошутила, что при таком внимании к ней неплохо бы построить бассейн, где она сможет вдоволь поплавать. Плавать и купаться она, действительно, любила. Казалось, на этом школьные причуды закончатся, но когда в один из дней Ревекка вместе с другими учениками получила проверенный классным руководителем дневник, ее удивлению не было предела. Из-под целлофановой обложки прямо на нее смотрел дельфин, открывший рот в ожидании брошенной рыбешки. Казалось, он улыбается Ревекке с картинки, которая была аккуратно вставлена под обложку. Дрожащими руками изумленная Ревекка вытащила вырезанную из журнала фотографию, чтобы разглядеть получше. Hасмотревшись, она оторвалась от картинки и сразу почувствовала за спиной непривычную для перемены тишину. Девушка обернулась. Позади нее, на следующей парте удобно примостились несколько одноклассников, которые наблюдали за ней уже несколько минут. Дружный смех подтвердил, что шутка удалась. Ревекка покраснела и спрятала фотографию в дневник. А минуту спустя она смеялась вместе со всеми, показывая, что всегда сумеет оценить и принять добрую шутку.