Все права на данное произведение принадлежат автору
Копирование и распространение без разрешения автора запрещено!

Олег Болтогаев

Графологический анализ

Часть вторая

Серёжа решил действовать сразу, едва по экрану пошли титры.

Чего тянуть-то?

Он осторожно положил руку на ладонь девушки.
Нет, она не оттолкнула его пальцы. Отлично!

Серёжа стал бережно, едва касаясь, поглаживать её тонкие пальчики.
Нежно-нежно. Женя великодушно позволяла ему это делать. Хорошо!

При этом они делали вид, что внимательно смотрят на экран.

Однако сюжет стал понемногу их увлекать.

Фильм оказался на удивление длинным.

Юная дева приезжает из Америки в Италию.
Ей девятнадцать, и она ещё девственница.
Об этом заявлено сразу и прямо. И это хорошо.

То есть, хороший намёк.

Серёжа вспомнил про чеховское ружьё на стене,
экстраполировал ситуацию и понял, что, поскольку
сказано, что героиня - девственница, то, по аналогии
с ружьём, которое всё равно выстрелит, с девственностью
придет расстаться. Отлично. Быть может, мы это увидим.

Кажется, девушку зовут Люси. Закадровый перевод неважнецкий.

Люси попадает в богемную атмосферу, всё действо разворачивается на фоне
идиллических сельских пейзажей. У девушки явный интерес к сильному полу,
причём, её определенно влечёт к мужчинам постарше.

Сверстники если и появляются в поле её зрения, то только
для того, чтобы подтвердить либо свою низкую похотливость,
либо неумение использовать благоприятный момент, алкоголь
оказывается сильнее и, несмотря на то, что Люси готова
расстаться с девичеством, её партнер, увы, в нерабочем
состоянии.

Мужчины же постарше держат себя строго, хотя их явно тянет
к юному телу. Вторым планом начинается тема воспоминаний о
матери главной героини, с которой, как можно догадаться, у
наших Гумбертов имелись в прошлом некие отношения. Словно
перекликаясь с "Лолитой", одного из "зрелых" героев играет
тот же актер, который снялся в экранизации набоковского шедевра.

"Лолиту" Серёжа уже видел и был откровенно разочарован.

Он мог наизусть процитировать набоковскую фразу, которую считал шедевром.

"Её ноги, её прелестные, оживленные ноги, были не слишком
тесно сжаты, и когда моя рука нашла то, чего искала,
выражение какой-то русалочьей мечтательности - не то боль,
не то наслаждение - появилось на её детском лице."

Конечно, серёжина учительница литературы (если бы не знала,
что это Набоков), непременно осудила бы построение этой фразы
- не за смысл, а за три слова "её" в одном предложении.

Однако Серёжа был убеждён, что это ключ всего романа.
Как и вся история с Аннабеллой. Лолита была потом.

В фильме же всё это было пропущено.
Поэтому "Лолита" Серёже не понравилась.

Бертоллучи был явно лучше.
Серёжа стал вникать в сюжет.
Что у нас там, на экране?

Второй "зрелый" герой - скульптор, работающий по дереву.
Он ваяет - долбит и пилит образ девушки, очевидно, Люси.

Однако у Люси свои заботы.
Она хочет стать женщиной.

Самое интересное было, как всегда, в самом конце.

Серёжа даже не ожидал, что всё так обернётся.
Если бы не такой классный конец, его рука так
и осталась бы лежать на ладони девочки.

Невостребованной.

Один из молодых героев фильма, скромный, кудрявый паренёк вдруг стал
клеиться к Люси и выяснилось, что это он посылал ей какие-то анонимные
любовные письма. Взволнованная Люси соглашается прогуляться с ним, и они
идут в куда-то на природу, разжигают костёр и разговаривают.

Вечереет.

Тем временем остальные герои принимают участие в каком-то
празднике, многие сильно перегружают себя алкоголем, один
из "зрелых мужчин" даже получает что-то вроде инфаркта
(тот самый, из "Лолиты!"), другой, наконец, заканчивает
долбить образ юной девы.

"Но где Люси?" - спрашивает кто-то.

А Люси уже в объятиях кудрявого счастливчика. Они всё ещё
шепчутся о матери Люси, но это уже вторично, Кудрявый целует и
всё смелее ласкает девушку, в неверном свете костра зритель всё
же имеет возможность увидеть, как рука юноши ласкает девичью грудь,
как его ладонь скользит под её короткую красную юбочку, проникает
внутрь белых трусиков и бережно и нежно двигается там.

Бережно и нежно! Бережно и нежно!

О, боже! Как это было хорошо снято!

Серёжа едва не взвыл от восторга, ему хотелось отреагировать
на эту сцену так, как он делал всегда, но рядом была Женя, не
мог же он прямо при ней положить руку на свой разгоряченный
орган и помочь себе снять это дикое, нечеловеческое напряжение.
Под его ладонью были девичьи пальцы, но этого ему было совершенно
недостаточно, и, поразившись своей наглости, он положил руку на
девичье колено. Женя не оттолкнула его.

Фантастика!

В это время на экране события приняли совершенно сногсшибательный
оборот. Кудрявый навалился на Люси и стал снимать с неё трусики.
Девушка совсем не сопротивлялась, более того, по её довольному
личику можно было легко понять, что ей очень нравится то, что
делает паренёк. И что она хочет, чтобы события разворачивались
именно в этом направлении. Делай, милый, делай!

Серёжа решительно двинул ладонь вверх, и его пальцы
оказались под юбкой Жени. Это было восхитительно!
Но самым волнительным было то, что Женя не противилась
ласкам, она словно не чувствовала дерзких движений его
руки.

На экране кудрявый жадно целовал девушку, в тоже
время было понятно - он расстёгивает свои брюки.

Молодец! Не одними поцелуями жива любовь!

Вся кровь бросилась Серёже в голову, когда он увидел, как вздрогнули
и раздвинулись белые девичьи ноги. Кудрявый начал делать движение задом,
теперь камера показывала героев сверху, и мурашки побежали по спине Серёжи.

Осторожно, но настойчиво он скользнул ладонью вверх по ноге
Жени и почувствовал под пальцами кромку её трусиков. И опять
девочка не реагировала. "Значит можно! Значит можно!" - стучало
в ушах у Серёжи. Кожа её бедер была такой шелковистой и горячей.

Кудрявый, кажется, достиг своего главного успеха,
потому что лицо Люси вдруг исказилось гримасой боли,
она резко вскрикнула, и слезы брызнули из её глаз.

Но это были слезы радости и страсти.

И в этот же момент движения зада кудрявого стали совсем другими.

Интенсивными.

Возвратно-поступательными.

У зрителей не было сомнений.

Героиня фильма, наконец-то распрощалась с девственностью.

Её лицо осветилось счастливой улыбкой.

Она жадно обняла своего любовника, который
продолжал свои энергичные телодвижения.

Она обняла его руками и ногами.

Как полагается.

Так и должна поступать современная, воспитанная девушка!

Серёжа передвинул пальцы вверх, и сквозь тонкую
ткань трусиков ощутил горячее лоно своей подружки.

И только теперь Женя отреагировала - она схватила его руку.
Но не стала отталкивать, нет, она просто прижала его ладонь.

Серёжа посмотрел на лицо девушки.

"Выражение какой-то русалочьей мечтательности" отсутствовало.

Может, Набоков ошибся?

Серёжа скосил глаза на экран.

И в этот момент кудрявый, видимо, завершил процесс.
Он сладко застонал и тихо замер на своей партнерше.

"Он кончил", - завистливо подумал Серёжа.

Лицо Люси было в слезах, но она радостно улыбалась.

Серёжа провел указательным пальцем и понял, что трогает
самое тайное местечко, самую бороздочку, самую щелочку.
Женя сжала бедра, но Серёжа прошептал умирающим голосом:

"Ну, пожалуйста, я чуть-чуть".

И он был услышан. Девичьи бедра перестали сдавливать его пальцы.
Серёжа снова стал ласкать свое чудное и неожиданное завоевание.

Он не мог и мечтать о таком успехе!

Если бы его в эту минуту кто-нибудь спросил:

"Кто самый лучший режиссер на свете?"

То он бы не задумываясь ответил: "Бертоллучи".

Если бы его сейчас спросили:

"Назови самый лучший фильм всех времён и народов?"

То он бы мгновенно сказал: "Ускользающая красота".

О "Броненосце Потемкине" он даже бы и не вспомнил.

Если бы в этом зале ему был задан прямой вопрос:

"Чего бы ты хотел больше всего в жизни?"

То он бы скороговоркой протарабанил:

"Чтобы фильм Бертоллучи "Ускользающая красота" никогда не кончался".

Но, увы, фильм неожиданно закончился.

Наступило утро, и Люси рассталась с кудрявым парнем,
сговорившись с ним, что они вместе поедут в Америку.

"У меня это тоже в первый раз", - сказал кудрявый.

И Люси радостно рассмеялась.

Камера стала от них отдаляться, и, о, ужас, пошли финальные титры.

Чем хороши западные фильмы?
Правильно - в них долгие финальные титры.
Наверное, это сделано специально, чтобы
влюблённые могли успеть привести в порядок
свою одежду.

Женя словно очнулась и решительно выпроводила Серёжину руку
из-под своей юбки. Серёжа почувствовал себя обманутым. Дикое,
невыносимое желание распирало его. Он хотел девушку, он хотел.

Он хотел продолжения ласк.

"Ну, Бертоллучи! Не прощу!" - подумал Серёжа.

Два часа водил "му-му" и только в самом конце один трах!

Но какой классный трах!

Это было лучше любой "Эммануэль", три
серии которой Серёжа уже видел по видику.

Включили свет.

Серёжа взглянул на Женю и увидел, что её щеки заливает густой румянец.

- Какие у тебя красные уши, - улыбнулась Женя.
- Да? А я не чувствую, - ответил Серёжа.

"Видела бы ты свои щёчки", - хотелось сказать ему, но он промолчал.

Серёжа и Женя вышли из кинотеатра.

Уже стемнело.

- Куда теперь? - спросила девушка.

"Назад, к Бертоллучи!" - едва не взвыл Серёжа.

Хотя хотелось именно этого, хотелось вернуться в темноту
зала и продолжать ласкать девушку, ласкать и смотреть про
то, как Люси расстаётся с девственностью.

Тем и хорошо кино, что в нём героиня расстаётся с
девственностью столько раз, сколько смотришь фильм.

- Пойдём, погуляем, - хриплым голосом ответил Серёжа.
- Пойдём, только недолго, - весело сказала Женя.

"А вдруг нас увидит Лена или ей кто-нибудь передаст?" - подумал Серёжа.

Ответа на этот вопрос не было.

Ноги, казалось, сами вели их туда, куда было нужно.

Они шли в сторону городского парка.

- Как тебе фильм? - спросил Серёжа.
- Хороший. Только заумный очень, - ответила Женя.
- Что же в нём заумного? - слова застревали в горле.
- Ну... Все эти разговоры про маму...

"Неправда. Мама ни при чём", - подумал Серёжа.

"А как тебе сцена близости?" - хотел спросить он, но не решился.

Они подошли к воротам городского парка.

- Зайдём? - стараясь говорить равнодушно, спросил Серёжа.
- Давай, зайдём, - ответила Женя.

И они вошли.

Сказать честно - Серёже хотелось поскорее пойти куда-нибудь в
тёмный уголок, чтобы сесть на скамейку и продолжить киношные ласки,
от воспоминаний о которых ещё, казалось, горела его левая рука.

Но Жене захотелось прогуляться.

И они совершили некий променад: мимо колеса обозрения, мимо
качелей-лодочек, мимо площадки с детскими электрическими машинами,
мимо аттракциона с жужжащими самолетами, мимо ярких каруселей, и
всё равно ноги снова вывели их на аллейку, уводившую в таинственную,
манящую, нежно зовущую темноту.

Нужно было сразу туда идти!
Зачем себя обманывать? Зачем?

И они пошли по этой аллее. Серёжа взял Женю за руку.

Темнота обступила их неожиданно.

Серёжа думал, что они сразу найдут себе местечко.
Но, как назло, все скамейки оказались занятыми.

Одна, другая, третья, четвертая...

На каждой скамейке сидела парочка, и почти все они целовались.

"Они что, все после Бертоллучи?" - подумал Серёжа.

- Куда мы идём? - прошептала Женя.
- Не знаю. Просто пройдёмся.

Серёжа с Женей всё шли и шли.

И вдруг стало ясно, что парк закончился. Они стояли у задней стенки.

Дальше идти было некуда.

И тогда Серёжа потянул Женю в сторону от аллеи.
Ему казалось, что он слегка захмелел. Как от пива.

Женя послушно, ничего не спрашивая, последовала за
ним, и они сделали несколько шагов по влажной траве.

Тёмная громада тополя высилась над их головами.

Серёжа обнял Женю. И радостно ощутил, что она не противится ему.

Он прижимал её к себе, обнимая жарко и страстно, лицо девушки
было совсем рядом и, хмелея от восторга, Серёжа чмокнул её в щеку.

Женя рассмеялась. Осмелев, Серёжа коснулся губами её губ, о боже,
как это было хорошо, он поцеловал её смелее, ещё сильнее и понял,
что она ему робко отвечает.

Страсть, казалось, бурным потоком хлынула на него.

Он стал гладить грудь девушки, просто так, через блузку,
пальцами он ощущал жесткую ткань её лифчика, невыносимо
хотелось расстегнуть застежку на груди, сдвинуть эту чудную
чашечку и коснуться голой девичьей кожи.

Руки действовали словно сами по себе.

Серёжа скользнул ладонью вниз, погладил крепкое, упругое бедро,
(при этом они продолжали жарко целоваться), пальцы переместились
ещё ниже, вот она, кромка короткой юбки, рука снова пошла вверх,
обнажая девичьи ноги и увлекая за собой вожделенную добычу - низ
юбки.

И Женя не отталкивала его.

Неужели? Неужели можно?

Вот так, сразу, с первого свидания?

Ну, Бертоллучи, ну, гений.

"Сдам двадцать пять рублей ему на памятник", - подумал Серёжа.

- Женечка, Женечка, - шептал он словно в полубреду.
- Серёжа, Серёженька, ну, что ты, не надо, - еле слышно говорила Женя.
- Ты мне так нравишься, - пробормотал Серёжа.
- А мне казалось, что тебе нравится Леночка.

"Леночка?" - подумал Серёжа.

"Какая Леночка? Ах, да, Леночка".

- Мне нравишься ты, - сказал он уверенно.
- Серёжа... - Женя слабо отталкивала его руки.
- Женя, давай ляжем, - прошептал Серёжа.
- Нет, тут сыро и грязно, не надо, Серёженька.

"А если бы было сухо и чисто - неужели легла бы?" - подумал Серёжа.

Однако вслух он жарко прошептал другое.

- Я люблю тебя, Женя, люблю!

Серёже казалось, что он говорит правду.

Неожиданно девушка резко вздрогнула.

Нет, это не было результатом его натиска.

Она испугалась чего-то другого.

Серёжа повернул голову и понял, что встревожило Женю.

Вдали был виден яркий свет автомобильных фар.
Серёжа хорошо знал, что это означает. Милиция
совершала традиционный объезд парка и при помощи
вращающейся фары освещала все укромные уголки.

Ничего хорошего встреча с блюстителями порядка не обещала.

- Пойдём к Малым воротам, - сказал Серёжа.

Они быстро пошли, почти побежали вдоль тёмной стены.

Однако свет фар явно догонял их.
До выхода осталось каких-то десять метров.
И в этот момент они попали в луч света.

- Стоять! - громко рявкнул милицейский мегафон.

Женя испуганно остановилась.

- Бежим, ты что! - крикнул Серёжа и потянул её за руку.

И они побежали.

- Стоять! - снова пролаял металлический голос.

Но молодые люди не остановились.

Выход был рядом.

Сноп света окружал их со всех сторон.

Серёже показалось, что они похожи на актёров в театре пантомимы.
Не хватало только мощного симфонического сопровождения. Почему-то
вспомнился кинофильм "Господин оформитель", который Серёже очень
нравился именно за удивительные, сильные световые эффекты. На
секунду ему померещилось, что они с Женей попали на съемку этого
фильма.

- Ну, зайцы! Погодите! - прорычал мегафон.

Серёжа и Женя нырнули в узкие ворота.
Теперь они были на городской улице.

Привет тебе, свобода! Это мы, твои вечные пленники.
Это мы, молодежь, славно отдохнувшая в городском парке.

Серёжа и Женя шли по улице, и ощущение страха
быстро сменилось на чувство радости от пережитого
приключения.

- А что они могли нам сделать? - спросила Женя.
- Ничего. Но могли и накляузничать в школу.
- За что?
- Что, мол, шастаем по парку после закрытия.
- А что? Нельзя?
- Шастать можно. Попадаться нельзя.

Женя рассмеялась.

- А вот и мой дом, - сказала она.
- Да? Так быстро? - удивился Серёжа.

"Сейчас зайдём в подъезд, и я буду её целовать", - радостно подумал он.

- Женя, мы тебя давно ждём, - раздалось откуда-то сверху.

От неожиданности Серёжа вздрогнул.
Ему показалось, что это был голос с небес.
Он поднял голову - с балкона второго этажа на них смотрел мужчина.

Это был отец Жени.

Поцелуи в подъезде, похоже, сорвались.

- Иду, - сказала Женя.

В её голосе ощущалась досада.

"Наверное, она тоже хотела постоять со мной в подъезде", - подумал Серёжа.

- Я пошла, - Женя смотрела ему в глаза.
- До завтра, - ответил Серёжа.

Было неловко. Всем телом он, казалось,
чувствовал, что сверху на него смотрят.

Хотелось на прощанье взять девочку хотя бы за руку.
Но он не решился. Женя повернулась и вошла в подъезд.

Серёжа снова взглянул вверх, на балкон.
Мужчина всё также смотрел на него.

- До свидания, - вежливо сказал Серёжа.
- Всего хорошего, - сухо ответил отец Жени.

Домой Серёжа шёл радостно.

В кровати он снова и снова перебирал в памяти все
перипетии прошедшего вечера и, увы, не удержался
от того, чтобы не поласкать себя.

И Женя, и красавица Люси из фильма Бертоллучи
слились в один женский образ, и Серёжа не смог
даже понять, кем же из них он овладел в своих
бурных фантазиях.

Но процесс получился на редкость сладострастным.
Серёжа вздрогнул всем телом и едва не застонал от
острого, сильного ощущения.

И тут же провалился в глубокий сон.

На следующий день он воровато взглянул на Леночку
и сразу понял, что она ничего не знает о его встрече
с Женей.

Леночка разговаривала с ним весело и приветливо.

Серёжа знал, что его девушка очень ревнива.

"Обошлось, обошлось", - подумал он радостно.

Он посмотрел на Женю и ему мучительно захотелось
продолжения вчерашних ласк. Тех, что были в кино.

Все мысли о вине перед Леночкой отошли на второй план.

Серёжа вспомнил про свой графологический анализ.
Про необходимость развития плодотворной идеи.

В течение дня они с Женей непрерывно перебрасывались записками.

Читая записки девочки, Серёжа невольно анализировал её почерк.

Да, она писала, как курица лапой.

Неужто он всё правильно вычислил? Фантастика!

Вот что значит "научный подход".

Весь день хотелось только одного - снова попасть в кинозал.

И мечта сбылась, хотя её воплощение в жизнь оказалось необычным.

Уже к третьему уроку в своих записках Серёжа убедил
Женю, что сегодня они должны снова сходить в кино.

К шести часам вечера молодые люди подошли к кинотеатру.

Серёжа взглянул на афишу и понял,
что это именно то, что им необходимо.

Ещё бы. На афише аршинными буквами было написано: "Эммануэль".

Сам-то он уже видел эту серию.

Запомнился негр, ласкающий главную героиню в тот момент,
когда она с интересом, не отрываясь, смотрит эротический
мультик. Для просмотра использовался какой-то древний
аппарат, так что бедной Сильвии Кристель пришлось сильно
нагнуться. Тут-то к ней сзади и пристроился негр со своими
шаловливыми ручками. Он не овладел ею, но отласкал, судя
по всему, на славу.

Серёже хотелось увидеть, как Женя отреагирует на эту сцену.

- Пойдем? - спросил Серёжа.
- Пойдём, - согласилась Женя.

Они подошли к кассе.

Но их ожидало невероятное разочарование.

Невероятное не потому, что их не пустили.

Невероятное потому, что фильм оказался бесплатным и
его демонстрация была приурочена к какому-то славному
государственному празднику, и на сеанс пропускали только
ветеранов войны и труда.

Серёже показалось, что кассир шутит.

Но нет.

Именно "Эммануэль" была предназначена для седых бабуль и дедуль.

Серёжа посмотрел в фойе и увидел, что там, и впрямь, полным-полно
пожилых людей. Ничего себе! Зачем им "Эммануэль"? Или он, Серёжа,
что-то не догоняет? "Не догонять" означало "не соображать".

Но Серёже с Женей тоже хотелось посмотреть этот фильм!

Они робко стояли у кассы.
Их никто не прогонял.
Но и шансов попасть в зал не было.

- Серый, ты что тут стоишь?

От неожиданности Серёжа вздрогнул.

Рядом с ними стоял Слон.

- Да вот... - пролепетал Серёжа.
- Зайти хотите? - Слон нахально смотрел на Женю и улыбался.
- Ну...
- Значит, так. Когда все зайдут - двери закроют.
- То-то и оно, - сказал Серёжа.
- Ты слушай! Двери закроют. Но их не запирают.
- Ну и что?
- Что-что! Тихонько подойдёте и откроете. Цап-царап...
- Ну и...
- Без места постоите. За портьерой, у двери.
- Да?
- Да! Зато всё увидите. Главное, как пойдут финальные кадры - сматывайтесь.
- А если..?
- Сто раз проверенный способ.
- А ты как же?
- А я пойду к другой двери.

Серёжа посмотрел на Женю.

Нет, она явно не хотела такого кино.

Но Серёжа невольно скосил взгляд на вырез её блузки
и ощутил знакомое волнение. Он представил, как они
будут стоять в темноте - Женя впереди, а он сзади.

- Ну, я потопал, - сказал Слон.
- Бывай, - ответил Серёжа.

Женя молчала.

- Давай, попробуем? - прошептал Серёжа.
- Полтора часа стоять на ногах?
- Уйдём, если надоест.

"Я буду ласкать твою грудь, и это нам ни за что не надоест".

Эта мысль прямо-таки распирала Серёжу.

- Ну, хорошо, - как-то нехотя согласилась Женя.

Затем они долго стояли у рекламных плакатов,
ожидая, когда все ветераны зайдут в зал.

Проникновение на запретную территорию прошло без проблем.

Слон оказался прав. "Цап-царап", - и дверь открылась.

Серёжа и Женя долго стояли перед портьерой, поскольку
их глаза никак не могли привыкнуть к темноте.

Наконец, они стали различать предметы вокруг себя.
Осторожно сделали ещё пару шагов вперед и взглянули
на экран. Женя, естественно, стояла впереди, а Серёжа
у неё за спиной. Он легонько обнял её, сначала левой
рукой, а потом и правой. Никакого сопротивления.

Серёжа положил ладонь на грудь девочки.
Она повернулась в нему лицом. Что-то не так?

- Что? - тихо спросил Серёжа.
- Ничто, - тихо, но многозначительно, ответила Женя.

Сережа посмотрел в зал.
Что-то было непривычным.

Но что?

И он понял - что.

В зале стояла гробовая тишина.
Ветераны жадно смотрели эротику.

Серёжа вспомнил, в каких условиях он смотрел этот фильм прежде.
Тогда в зале хихикали и улюлюкали, то и дело слышались советы
в адрес главных героев. Особенно много полезного было сказано
зрителями мужчинами для мужчин - героев фильма. Можно было подумать,
что в зале собрались все наследники Казановы и Дон-Жуана по мужской
линии.

Сегодня всё было иначе.

Зритель был серьёзный и внимательный.

Воспитанные на "Чапаеве" и "Кубанских казаках", эти
убелённые сединами люди неожиданно для себя попали
в другой мир. Очевидно, что все они знали, на какой
именно фильм их пригласили. Не было ни возмущенных
возгласов, ни ругательств в адрес мирового капитала.

Не было ничего.

Было только одно.

Гробовая, невообразимая, а потому немного жутковатая тишина.
То есть, слышен был только звук самого фильма. Гнусавый голос
за кадром что-то гундосил по-русски, но зрители, пожалуй, его
и не слышали вовсе. Здесь главным было не слово, здесь главным
было действие и красивые картинки "об этом".

Никто не кашлял.
Не скрипели кресла.

"Дорвались старушки до секса", - улыбнулся про себя Серёжа.

Он слегка сжал пальцы на груди девушки. Уткнулся носом в её ухо.
От Жениных волос пахло какими-то волшебными, неземными цветами.

Серёжа искоса взглянул на экран.
Сильвия Кристель сидела в плетёном кресле.
Грудь её было обнажена. И не только грудь.

"Хорошо в Бангкоке, можно сидеть с голыми сиськами и не замерзнешь".

Серёжа улыбнулся, подумав, что основы русской стыдливости,
наверняка, заложены в климатических особенностях страны.

Каждодневное желание согреться привело к тому,
что раздетым человек бывает крайне редко. В итоге
обнаженное тело стало запретным и, как следствие,
выкристаллизовалась стыдливость целой нации.

Однако философские мысли лишь на миг отвлекли
юношу от дел праведных. Он обнимал девушку.

Серёжа ухватил губами мочку девичьего уха, Женя вздрогнула,
а он, осмелев, скользнул рукой вниз по её упругому животу.

Сквозь тонкую ткань юбки он ощутил тот чудесный холмик,
который ему посчастливилось ласкать во время их прошлого
похода в кино. Но тогда они сидели на креслах, и всё было
совсем иначе. Серёже показалось, что сегодня получается
даже лучше, чем тогда. Потому что вся его ладонь лежала
там, на девичьей тайне.

Женя схватила рукой его руку и, казалось, хотела оттолкнуть,
но Серёжа понял, что отступать не нужно, наоборот, надо ещё
сильнее, ещё нежнее, ещё настойчивее ласкать девичье тело.

"Она этого тоже хочет. Она хочет." - убеждённо подумал он.

И скользнул ладонью чуть ниже, прихватил пальцами край
юбки и снова перевёл руку назад, к тому самому, заветному
местечку. При этом он едва не охнул от восторга. Потому
что теперь его пальцы лежали непосредственно на тонких
трусиках девочки.

Он продолжал целовать её в ухо, в шею, в щеку, левой рукой
слегка сжимал упругую, девичью грудь, но защищенная жесткой
чашечкой лифчика, она не давала и доли тех удивительных ощущений,
которые рождались там, внизу, между горячими бедрами Жени.

Серёжа снова скосил глаза на экран и увидел, что начинается
тот фрагмент кинофильма, где лиловый негр ласкает Эммануэль.

- Посмотри, - едва слышно прошептал Серёжа.

Он сказал так потому, что увидел, что Женя стоит, прикрыв глаза.

Ресницы девочки вздрогнули, она открыла глаза и посмотрела на экран.

На экране негр пристроился к Эммануэль сзади и
медленно и осторожно поднимал кверху её платье.

А она смотрела в объектив аппарата и, казалось,
не чувствовала сильных и нежных мужских рук.

Негр был ласков и настойчив.
Он определенно знал, чего хочет.

Неожиданно Серёжа ощутил, что всё тело Жени мелко вздрагивает.

А ещё он понял, что девочка совсем не удерживает его дерзкую ладонь.

И тогда, шалея от собственной смелости, Серёжа передвинул ладонь
вверх и скользнул пальцами под резинку её трусиков. Женя дёрнулась,
но он держал её крепко, его разгорячённый от невыносимого желания
дружок упирался в упругую девичью попку, Серёжа начал делать тихие,
осторожные движения бедрами, движения совершенно недвусмысленные,
ему было несколько неловко оттого, что девушка, должно быть, понимала,
что это такое он выделывает, но сопротивляться самому себе, своему
грешному порыву, не было никаких сил. Он подвинул ладонь ещё ниже и
кончиками пальцев ощутил мелкие курчавые волосики девичьего лона.

Это было, как ожог.

Хотелось целовать девушку, хотелось впиться засосом в её нежную
шею, но ещё больше хотелось трогать её там, внизу, хотелось, чтобы
никогда не кончалась эта сладкая пытка лаской, серёжин палец, словно
сам по себе, скользнул вдоль влажной щелочки, и в этот момент Женя
задрожала совсем другой, крупной дрожью, и Серёжа вдруг понял, что
сейчас произойдёт.

Он понял, что она кончает.
От его бесстыдных ласк.

И в то же мгновение Серёжа ощутил, что с ним самим началось то,
чем управлять он не умел. Он знал, что это остановить невозможно.

Пронзённый мучительно-сладкой, невыносимой судорогой,
он тесно прижался к девичьей попке и едва не застонал
от облегчающего чувства то ли взлёта, то ли падения.

Женя охнула и бессильно повисла в его руках.
Сам Серёжа едва стоял на ногах. Фантастика!

Наверное они не упали только потому,
что рядом была стенка-спасительница.

К ней, родимой, они и привалились.

Ни Эммануэль, ни лиловый негр их теперь совершенно не интересовали.

"Неужели никто не услышал нас?"

Это было первое, что пришло Серёже в голову.

А ещё он подумал: "Боже, как хорошо."

Сказать честно, кое-что было и плохо.

Ленивая струйка, которая противно текла вниз по бедру.

Он по-прежнему обнимал Женю, теперь она повернулась
к нему лицом, совсем рядом были вздрагивающие девичьи
губы, и Серёжа стал целовать её - нежно и бережно.

Ему показалось, что девочка что-то шепчет.

- Что? - не понял он.
- Ты меня любишь? - едва слышно спросила Женя.
- Да, конечно.
- А как же Лена?
- Не знаю, - честно ответил Серёжа.

Неожиданно Женя напряглась и освободилась из его объятий.

Серёжа отпустил её. Чёрт! Нужно было что-то соврать!

Сам он по-прежнему стоял, привалившись к стене. Силы покинули его.
Серёжа смотрел, как Женя, стоя к нему вполоборота, поправляет свою
одежду.

- Что вы тут делаете?

От неожиданности Серёжа вздрогнул. Пожилая женщина строго смотрела
на них из-за портьеры. Господи! Как хорошо, что Женя успела привести
себя в порядок!

- Смотрим фильм, - тихо ответил Серёжа.
- Это фильм для взрослых, - сердито прошипела тётка.
- Мы уже взрослые, - сказал Серёжа.
- Этот сеанс благотворительный, для ветеранов.
- Мы участники Бородинского сражения, - Серёжа попытался шутить.
- Не кощунствуйте! - тётка явно собиралась перейти на высокие ноты.
- Конечно! Святая тема! "Эммануэль"! - сердито сказал Серёжа.
- Вон отсюда! Бесстыдники! - взвизгнула блюстительница нравов.
- Мы уходим, уходим, - проговорил Серёжа.
- Нарушители общественного порядка! - раздалось им вслед.

Но Серёжа уже схватил Женю за руку, и они выскочили за дверь.

Миновав удивлённую работницу кинотеатра, которая заботливо
протирала тряпкой блестящие листы фикуса, юные нарушители
общественного порядка быстро выскользнули на улицу.

Несколько минут они шли по улице молча.

Серёжа пропустил девушку на шаг вперед
и украдкой посмотрел на свои брюки.

Нет, вроде, ничего не видно.

- Опять мы попали в разряд преступников, - сказал, наконец, Серёжа.
- Опять... - вздохнула Женя.
- Пойдём в парк? - предложил Серёжа.
- Нет, я сегодня обещала вернуться пораньше, - ответила девушка.
- Что? Домашний террор?
- Да нет. Просто - обещала и всё.

Дом, где жила Женя был уже совсем рядом.

- А ты встречаешься с Леной? - неожиданно спросила девушка.
- Сейчас - нет, - пробормотал Серёжа.
- А прежде?
- Было немного, ты, ведь, знаешь.
- Ничего я не знаю.
- Неправда. Вы, девчонки всё знаете.
- Она тебе нравится?
- Да так себе...
- Ленка красивая.
- Ты тоже красивая.
- И что у вас теперь?
- Ничего. А что?
- Будет некрасиво, если не будет определённости.

Серёжа обнял Женю за плечи.

- Пусти, ты что! - испуганно произнесла она.
- Ты ведь хочешь определённости...
- Хочу.
- Значит, я могу тебя обнять.
- Что-то мысли у тебя не туда.
- Туда, туда.
- Пусти, не здесь, - прошептала девочка.
- А где? - улыбнулся Серёжа.
- Хочешь, чтоб мне досталось?
- От кого?
- От того...

Серёжа понял, о ком она говорит.

Женин отец, словно тень Командора, опять стоял на балконе.