Все права на данное произведение принадлежат автору.

Копирование и распространение без разрешения автора запрещено!

Олег Болтогаев

Ликвидация безграмотности

Часть 6

Глава 16

На девятое мая был устроен большой праздник. Еще бы - День Победы.

Пригласили ветеранов. Самым красивым девочкам школы было доверено вручать им цветы. Сашка был горд тем, что среди тех, кого выбрали, была и Наташа.

Ах, какие это были красавицы!

Стройные, изящные фигурки, ясные, искрящиеся глаза, короткие, форменные платья, белые фартучки, банты на головах - во всем этом было что-то детское, но высокие холмики грудей и стройные, крепкие, высоко обнаженные ноги вызывали совершенное конкретные, и, прости, господи, греховные мысли.

Девушки вручали ветеранам цветы и целовали их.

Сашка не мог отвести глаз от Наташи. Вот она подошла к седовласому мужчине, тот был гораздо выше ее ростом, вот она вручила букет, вот потянулась к ветерану, чтоб поцеловать его. Тот слегка нагнулся. От того, что Наташа приподнялась на цыпочки, нижний край ее форменного коричневого платья стал ползти вверх. Словно завороженный, Сашка смотрел, как обнажаются Наташины ноги. Выше, выше, выше. Да какие они высокие, эти ветераны!

Казалось, еще пара сантиметров и будут видны трусики, но нет, именно в этот момент ветеран отпустил Наташу и она, легко повернувшись, быстро вернулась на свое место.

"Сегодня. Хочу сегодня" - как заклинание повторял про себя Сашка.

Он волновался. Но уже совсем не так, как прежде. Опыт, приобретенный с Катей, давал ему некую уверенность. Ведь он все спланировал. Все. В кустах, у речки, в полиэтиленовом пакете, со вчерашнего дня лежало покрывало. Правый карман брюк, казалось, должен был дымиться от того количества умственной энергии, от того, сколько мыслей и надежд было направлено на томящийся в нем маленький, заветный пакетик.

"Она станет моей. Моей" - думал он, до боли сжимая кулаки.

Сашка посмотрел направо и поймал на себе взгляд Димки.

Холодный и настороженный. Но Сашка не отвел глаз. Он выдержал.
Минуту они смотрели друг на друга словно мартовские коты.

Потом Димка отвернулся.

То-то.

Торжественная линейка закончилась и все ринулись в зал. Был обещан концерт.

- Наташа, погоди минутку, - Сашка шел рядом и старался говорить спокойно.
- Что? - она была явно возбуждена тем, что оказалась в центре внимания.
- Пойдем к речке?
- Куда? - изумилась она.
- К речке, смотри, какая погода. Весна заканчивается, если ты заметила.
- А концерт?
- Ты что, никогда не видела концерта?
- Видела.
- Ну и сегодня будет тоже, что было в прошлом году. Пирамиды, стихи, песни.
- Какие пирамиды?
- Из пионеров.
- Нехорошо как-то.
- Что "нехорошо"?
- Ну... Неудобно.
- Неудобно на потолке спать. Пойдем, погуляем. Там сейчас так классно.
- Не знаю даже.
- Давай, я уйду сразу, а ты приходи минут через двадцать.
- Куда?
- К дюнам. Туда, где три сосны в ряд. Помнишь?

Он специально так спросил. Потому что вспомнить она должна была только одно - как он развязывал тесемки ее купальника. И как они целовались.

Подумать только, уже год прошел.

- Помню, - она слегка покраснела.

Ага, прямо в яблочко! Вспомнила! Отлично.

- Я тебя там буду ждать, - голос был предательски хриплым.
- Хорошо, давай. Только недолго, ладно?
- Сколько захочешь, столько и будем там.

В этот миг он подумал другое - стыдное. Насчет того, сколько им там быть.

"Почему у меня такие грубые, низменные мысли?" - укорил себя Сашка.

- Так я пошел. Жду, - сказал он и, не оборачиваясь, стал уходить с площадки.

Если честно, он боялся, что она в последний момент скажет "нет".

Но нет, этих ужасных слов в спину никто ему не сказал.

Он вышел к речке. Туда, где она впадала в море. Казалось, она, их тихая речка, никак не хотела вливаться в море, а потому совершала немыслимые петли уже по самому берегу. Словно хотела еще хоть немного побыть речкой.

Над Сашкиной головой пролетела сорока. Затрещала.

Вот и три сосны. А вон там, за теми кустиками, они с Наташей обнимались в прошлом году. Сейчас листвы почти не было и все просматривалось насквозь.

"Неужели нас никто тогда не видел?" - подумал Сашка.

"Господи, а сейчас-то где прятаться?" - этот вопрос прямо обжег его.

Сашка спустился с террасы. Осмотрелся. Кажется, это место ниоткуда не просматривалось. Решил остаться здесь. Сбегал, принес пакет с покрывалом.

Сорока уселась неподалеку и делала вид, что занята своими делами.
Сашка знал, что теперь эта хитрая птица не отстанет и будет за ним следить.

Время шло и шло, а Наташи все не было и не было.

Полчаса.
Сорок минут.
Час.

"Неужели обманула? Или ей что-то помешало?" - размышлял Сашка.

Вдали мелькнула тонкая девичья фигурка в голубом платье.

"Черт побери. Все равно и тут кто-то шастает" - подумал Сашка.

"Ну что, Ромео, топай домой" - сказал Сашка себе.

Он понял, что ждет напрасно.

- Гражданин, почему Вы здесь прячетесь?

Сашка едва не подпрыгнул от неожиданности. Он повернул голову.
Позади него, на самом краю террасы стояла Наташа. В голубом платье.

Так это ее фигурку он видел! И не узнал.

Во, балда!

Она, получается, переоделась!

Значит, она бегала домой, вот почему она так задержалась. Ну, дела!
А еще на плече у нее висела маленькая белая сумочка. Прямо, как дама!

- Привет, - промямлил он.
- Здрастье, давно не виделись, - рассмеялась Наташа.
- Спускайся ко мне, - сказал Сашка.
- Мы, вроде, гулять собирались, - ответила она.
- Иди сюда. Потом погуляем, - хрипло сказал Сашка, подавая ей руку.

Наташа посмотрела по сторонам и, опершись на руку Сашки, соскользнула вниз. Теперь они стояли рядом. Сашка держал ее за руку. И что дальше?

- Сказала бы, что пойдешь переодеваться. Извелся весь, тебя ожидаючи.
- Да я и сама не думала. Уже было пошла. Потом смотрю на себя. Форма, фартук.
- А что? Это очень эротично.
- Что?
- Ну, форма, белый фартук, бантики.
- Ага. Как дурочка.
- Совсем не дурочка, - Сашка притянул ее к себе и поцеловал в губы.
- Нет, дурочка.
- Нет, не дурочка.
- Что пришла к тебе - дурочка.
- Я люблю тебя, Наташенька.
- Врешь, наверное?
- Нет. Это правда.
- Правда-правда?
- Правда-правда.

Он осторожно, словно впервые, положил ладонь на ее грудь. Слегка сжал.
Желание было невыносимым. Сашка погладил Наташину спину, потом его рука скользнула ниже, на талию, еще ниже. Он, задыхаясь от волнения, трогал, мял, ее упругую попку, он притягивал девушку к себе, плотнее, еще плотнее. Наташина сумочка мешала обниматься, и Сашка перебросил ее себе на плечо.

Поцелуй был долгим, страстным.

- Пойдем, - прошептал он хрипло.
- Куда? - ее голос дрожал.
- Сюда, - и он потянул ее под куст лоха.
- Но там сыро, - капризно произнесла Наташа.
- А вот, что у нас есть, - сказал Сашка и достал из пакета покрывало.
- Ничего себе - рояль в кустах, - удивилась Наташа.
- Давай, расстелим, - шептал Сашка.

Но он расстелил покрывало сам. Наташа стояла рядом и смотрела, как он это делает. Сашка уселся и протянул к девушке руки. Она не приближалась.

- Иди ко мне, - тихо сказал он. И положил рядом с собой ее сумочку.

Наташа шагнула к нему и присела на край покрывала.

- Иди сюда, Наташенька, иди ко мне, - повторял Сашка.
- Я уже пришла, я здесь, - выдохнула Наташа.

И Сашка обнял ее.

- А вдруг нас кто-нибудь увидит? - прошептала Наташа, оглядываясь вокруг.
- Никто нас не увидит, - Сашка торопливо расстегивал пуговки на ее груди.

Он был не прав.
Сорока все видела.
Потому что следила за ними.
Она все видела.
И то, как они целовались.
И то, как юноша медленно и осторожно стал заваливать девушку на покрывало.
Потом они долго целовались лежа.
И руки паренька не знали покоя.
Особенно правая. Сорока все видела.
Скользнув под подол платья, она, эта рука, так и оставалась там.

Потом юноша стал на колени. И это сорока хорошо видела.
Ноги девушки были теперь совершенно обнажены. А платье смято на животе.
А он, паренек, стал стаскивать с девичьих бедер маленькие белые трусики.
Потом он снова припал к своей подружке.

Сорока не упустила ничего. И то, что брюки паренька стали сползать вниз.
Потом сорока заметила какое-то новое движение, но особого значения этому не придала. Потому что оно было, по ее мнению, неопасно ни для нее, ни для ее гнезда. Она заволновалась гораздо позже, когда они встали.

А то, что происходило сейчас ее не волновало.
Она не понимала этих слов, которые слышала.

- Наташенька, тебе больно, Наташенька? - шептал Сашка, задыхаясь от страсти.
- Да, мне больно, больно, - словно откуда-то издалека доносились ее слова.
- Наташенька, миленькая, потерпи, потерпи, я сейчас, я сейчас.

Он толкал своего напряженного героя, но что-то препятствовало, Сашка явно ощущал это. И это ощущение, понимание того, что он все-таки добился своего, что он лишает Наташу девственности, от этого, казалось, его кровь вот-вот закипит. Его небольшой опыт с Катей говорил ему, что он на верном пути, что кончик его органа попал куда надо и теперь нужен лишь решающий толчок, и вот его-то он и не мог совершить. Ему хотелось, чтоб девушке не было сильно больно, но она громко вскрикивала и дергалась под ним. Получалось, что ей больно, но и отпустить он ее уже не мог.

Из какого-то отдаленного участка памяти вдруг всплыли наставления Кати.

Насчет того, как парень должен вести себя с девственницами.

И решившись, он крепко прижал Наташу и толкнул себя в нее. Сильно толкнул.

И проник в нее. Он преодолел это вожделенное препятствие.

Девушка дернулась и резко вскрикнула.

Он проталкивался вперед, вперед. Было туго, но преграды
больше не было. И он вошел в нее полностью. Получилось!

О, боже...

Наташа взвизгнула, но Сашка, поняв, что произошло, заглушил ее вопль поцелуем. И стал двигаться. Вперед-назад. Вперед-назад. Вперед-назад.

Тут он уже знал, что и как.

- Любимая! Наконец-то! Ты моя! Моя! - едва не кричал он.
- Саша, Саша, о боже! Саша, - всхлипывала она в ответ.

И тут он понял, что она плачет. Что по ее лицу текут слезы. Но не было на свете силы, способной остановить его в эту минуту. Он овладевал Наташей. Ее глаза были закрыты, а все ее тело двигалось в такт его сильным движениям.

И он продолжал свои толчки, такие сладостные, такие неуправляемые, восторг обладания был таким сильным, что в высшую минуту, которая наступила очень скоро, Сашка громко вскрикнул, он вонзился в нее, вся его душа, казалось, завибрировала от страстной конвульсии.

Сашка кончал.

И он кончил.

Потом он, опираясь на локти, обессиленно уткнулся носом в Наташино плечо. Все его тело дрожало. Он был готов умереть. Потому что он, наконец, овладел Наташей. Овладел своей любимой девушкой. Боже! Она оказалась девственницей! Целкой! А он еще сомневался...

- Наташа, я люблю тебя, - это были первые слова, которые он смог сказать.
- Сашенька, Саша, что мы наделали, - панически шептала Наташа.

Она всхлипывала. Она плакала.

- Любимая, все хорошо. Теперь ты моя! Наташа, ты - моя женщина!
- Саша, что теперь будет? Саша, я боюсь!
- Не надо ничего бояться. Наточка. Я же надел эту штучку. Все будет хорошо.
- А ты меня не бросишь? Сашенька!
- Никогда, никогда, любимая!
- Мы будем вместе? Всегда-всегда?
- Всегда-всегда. Ты моя, а я твой!

Он стал целовать ее глаза, чтоб не было слез.
Кажется, она понемногу успокаивалась.

- Тебе было очень больно? - тихо спросил Сашка немного погодя.
- Да. Я не ожидала такой боли, - она все еще всхлипывала.
- Прости меня. Ты не жалеешь, что сделала это со мной?
- Нет, не жалею. Я люблю тебя. Только знай, я не прощу предательства.
- Знаю. Я не дам тебе повода.

Они помолчали.

- Саш.
- Что?
- Наверное, мне нужно встать.
- Зачем?
- Кажется, там проблемы.

Сашка понял, о чем она говорит. Он откинулся и сел рядом. Наташа тоже села.

- Сашка! Смотри сколько... - испуганно зашептала Наташа.
- Да... И я весь...
- Сейчас. У меня есть с собой... - сказала Наташа.

Она взяла свою сумочку и вынула из нее большой кусок марли.

- Оторви себе, - протянула она ему.

Сашка оторвал. Потом они при помощи этой марли наводили порядок. Каждый в своем хозяйстве. А Сашка подумал, что, получается, что Наташа тоже хотела того, что произошло сегодня. Ведь она загодя запаслась этой марлей.

Значит, думала об этом. Получалось так. Так же, как он запасся покрывалом.

Которое, увы, тоже пострадало. Хорошо, хоть Наташино платье осталось чистым. Хотя помялось оно здорово. Но все это было фигней. Все эти проблемы с тряпками. Главное было в другом. Они с Наташей стали близки.

- Пойдем пройдемся, - сказал Сашка.
- Пойдем.

Они встали. Сашка хотел посмотреть, как Наташа будет одевать трусики, но она попросила его отвернуться. Он понял, что ей нужно одеться так, чтобы задействовать остатки марли.

Вот проблемы! Бедные девчонки!

В лице Наташи он пожалел всех девушек сразу.

Но он, конечно же, отвернулся.

Потом они пошли по берегу, спугнув сороку-свидетельницу.

Они шли крепко обнявшись. Останавливались. Целовались.

Шли медленно. Им некуда было спешить.

Только теперь они заметили, что уже вовсю поют птицы.

Весна заканчивалась.

Глава 17

С этого дня Сашке стало казаться, что он в один миг немного подрос.

Или стал старше.

Конечно, он стал требовать от девушки новой близости. Но несколько дней она решительно отказывала ему, объясняя, что у нее проблемы. Ей было больно.

Там, где он похозяйничал.

"Моя женщина" - гордо думал Сашка, глядя на стройную Наташину фигурку.

Нет, он ни словом, ни намеком не выдал себя во время традиционных перекуров в туалете. Пусть Петруха с Лехой хвастаются. Наташу Сашка подставить никак не мог. Да и вообще, неужели можно было кому-то рассказать о том, что произошло на пустынном берегу, у трех сосен?

Потом Сашка вдруг сообразил, что презервативов у него больше-то нету.

Проблема требовала решения.

Ответ пришел неожиданно. Оказалось, все просто. Если нельзя купить в своем городке, то почему не попробовать сделать это у соседей?

Велика страна моя родная!

Сашка садился на пригородный автобус и ехал в соседний поселок, это километров за десять, там он заходил в аптеку и молодая девушка молча давала нужный ему товар. Трудно оказалось только в первый раз. Выдавить из себя фразу о том, что именно он хочет купить. Хорошо, никого не было.

Сашка так и сказал:

- Дайте мне резиночек.
- Каких? - спросила девица.
- Чтоб подружка не залетела, - ответил Сашка.
- Сколько?
- На все, - дерзко сказал Сашка.

И она молча дала ему пять заветных пакетиков.

- Позвольте быть вашим постоянным клиентом, - Сашка нахальничал.
- С удовольствием. Мы всегда готовы помочь молодежи, - улыбнулась девушка.

Ехидненько так.

Вот у нее он и стал покупать то, что было для них с Наташей сейчас самым важным. Тем более, что расход изделий оказался на удивление большим.

А следующий случай их любви произошел в совершенно, казалось бы, неподходящем для этого месте. Сашка никогда бы не поверил, что такое возможно. Они нашли себе приют на скамейке в школьном дворе.

Это случилось двадцатого мая.

Они долго гуляли по вечернему городку, пока не забрели, наконец, во двор своей школы. Удивительно, но здесь было гораздо темнее, чем где бы то ни было. Сашка сел на скамейку и посадил Наташу к себе на колени. Он долго целовал девушку, гладил ее бедра, сминая кверху ее короткую, тонкую юбку.

Потом он почувствовал, как Наташа дышит. Как прижимается к нему.
Как она немного раздвинула ноги, чтоб не затруднять движения его ладони. Он понял, что она хочет. А уж как хотел он...

Благо, заветная пачечка в кармашке брюк уже лежала.

- Сядь иначе, - хрипло попросил Сашка.
- Как? - спросила Наташа.
- Верхом на мои колени. Лицом ко мне.

И Наташа поняла. И сразу села, как он попросил. Сашка стал трогать ее пальцами, там, между горячих бедер. Она была вся влажная и зовущая. Он расстегнул ее блузку и стал целовать соски ее упругих грудок. От этого они сразу стали твердыми, а Наташа стала дышать еще жарче.

Сашка торопливо достал пакетик, разорвал его и, расстегнув брюки, ловко напялил на себя чудесное изобретение. Потом он потянул Наташу на себя, она послушно двигалась так, как он хотел. Сашка не стал стаскивать с нее трусики. Он просто, как когда-то на свадьбе, у сеновала, сдвинул их в сторону в самом узком месте. Оказалось, этого вполне достаточно.

Наташа сдавленно застонала, когда он стал проникать к нее. Отлично!

- Двигайся вот так, - прошептал он и потянул ее на себя. Потом от себя.

И она опять поняла. И стала двигаться сама, так, что он только помогал ей. Она оказалась как бы активной стороной. Собственно, почему "как бы"? Наташа жарко, прерывисто дышала, она охнула раз, другой. Сашка снова поймал губами сосок ее обнаженной груди. Стал жадно целовать его. Обеими руками он нетерпеливо притягивал к себе ее попку. Притягивал и отодвигал. Притягивал и отодвигал. Ему было невообразимо хорошо. Наташа застонала. И Сашка понял, что она кончает. Он вошел в нее полностью, насколько смог.
Девушка напряглась, задрожала в его руках и громко вскрикнула.

Сашке показалось, что земля закачалась. Потому что в эту минуту он стал спускать. Он не смог сдержаться и страстно, горячечно зашептал:

- Наташа, Наташенька! Я кончаю. Милая, я кончаю.

Чуть погодя, когда они пришли в себя, Сашка, все также жадно притягивая ее к себе, тихо спросил: "Тебе было хорошо, любимая? Скажи мне. Скажи."

- Да, - ответила она едва слышно.
- Тебе понравилось? - снова спросил он.
- Да. Не думала, что так будет.
- Как?
- Что я так взлечу.
- Ты ведь кончила, правда?
- Да, правда. Это и есть оргазм?
- Да. Но ты ведь и раньше ощущала такое. Ну, когда я трогал тебя пальцами.
- Нет, это нельзя сравнивать.
- Видишь, а ты не хотела.
- Это ты виноват.
- В чем?
- Ты ввел меня в этот мир.
- И ты считаешь, что я виноват?
- Конечно. Останься я девушкой, откуда бы я про это узнала.
- Наташ...
- Что?
- Знаешь, что? - спросил он тычась носом в ее ухо.
- Что? Щекотно! - хихикнула она.
- Ты у меня первая.
- Я знаю.

"Откуда ты знаешь? Я имел ввиду - первая девственница" - подумал Сашка.

Но спросил проще:

- Почему?
- Ты... Ты очень долго возился со мной.
- Извини.
- Я не это имела ввиду. Не сердись.
- Я не сержусь.
- Просто, если бы у тебя уже был бы опыт, то ты бы действовал иначе.
Я даже не знаю, как сказать. Изощреннее, что ли. Я бы это ощутила.
- Мне очень хотелось, чтоб ты стала моей, но я, честно сказать, боялся.
За тебя.
- За меня?
- Ну да. За тебя. Я ведь знал, что ты еще ни с кем. Я боялся показаться тебе грубым. Боялся, даже того, что будет много крови. Боялся, что ты расскажешь все матери. Боялся, что ты залетишь. Боялся, что у меня не получится. Тем более, что такое у нас с тобой уже несколько раз было.
Я всего боялся.
- Сашенька мой. Давай, поцелуемся. Теперь ты мой, а я твоя.

Глава 18

Шестого июня братан поехал в пионерлагерь.

Учебный год был завершен. Девчонки радостно сбросили свои школьные формы и стали носить легкие летние одежды. Сквозь тонкие блузки обольстительно просвечивались лифчики, но многие девочки пренебрегали этим предметом дамского туалета и пацаны не могли отвести глаз от темных сосков, которые туго натягивали полупрозрачную ткань. А юбки! О, эти летние юбки! Немыслимо короткие, они, по моде, еще и расширялись книзу, и, будучи сшиты из какой-то совершенно невесомой ткани, они были так послушны даже легкому дуновению ветра, резкому движению их обладательниц...

Пацаны изнемогали от неудовлетворенного желания.

Хорошо было тем, у кого имелась подружка. Конечно, о полной близости многие только мечтали, но даже то, что темным, жарким вечером можно было увлечь девочку то ли к речке, то ли в парк и там целоваться до одури, жадно трогая ее упругую грудь, скользя ладонью вниз по тугому животу, коснуться раз, другой, заветного местечка, сдвинуть кверху ее короткую юбочку, погладить крепкие бедра, сунуть ладонь под резинку тонких трусиков, получить за это по морде, а там, хоть не вставай солнышко, завтра будет новый день, будем снова ждать вечера, глядишь, повезет чуть больше.

Сашке было легче. У него была Наташа.

Лето вступало в свои права и уже можно было ходить на речку и к морю.

Мать весь день была на работе, но, странное дело, Сашка с Наташей не пользовались тем, что дома никого нет. Они встречались вечерами и шли к своей скамейке во дворе школы. Ритуал их свиданий был словно расписан заранее.

Еще несколько вечеров подряд скамейка служила приютом для их любви.

Причем, в один из вечеров Наташа совершенно ошарашила Сашку.

Они сели на скамейку. Стали целоваться. Сашка потянул ее к себе на колени. И когда его горячая ладонь скользнула вверх, под ее юбку, то он оторопел. Несколько мгновений он непонимающе смотрел в Наташино лицо. И не двигался.

На ней не было трусиков. То есть, под юбкой она была голая.

Совершенно голая.

- Я подумала, зачем нам эти проблемы, - прошептала Наташа.

И уткнулась лицом в его плечо.

Сашка молчал.

- Я бесстыжая, да? - тихо спросила Наташа.
- Нет. Люблю тебя.
- А я тебя.
- Знаешь, что?
- Что?
- Ты мне снишься по ночам.
- Да? И как я тебе снюсь?
- Сны мои, увы, не для детей до шестнадцати...
- Бессовестный! А ну, рассказывай.
- Я же сказал - до шестнадцати. Тебе нет шестнадцати?
- В июле будет.
- Вот в июле и приходи. Расскажу.
- Негодяй! Граждане! Этот негодяй совратил девушку до шестнадцати!
Он должен ответить перед законом!
- Если ты будешь так кричать, и правда, менты прибегут.
- Пусть прибегут. Товарищи менты! Все сюда!
- Они арестуют прежде всего тебя.
- Почему?
- Потому что ты без трусиков.
- Я скажу, что ты их у меня спер.
- Не жить мне на этом свете.
- Жить. Жить. Только сон расскажи.
- Что рассказывать? Я же сказал, до шестнадцати.
- Ну, ладно. Недолго осталось.
- Недолго.

Сашка погладил ее ногу. Перевел пальцы на внутреннюю сторону бедра. Потрогал курчавые волосики ее лона. Коснулся щелочки. Наташа стиснула ноги. Ага, здесь нужен поцелуй. Эта игра была ими уже хорошо освоена. И Сашка впился в Наташины губы. Он почувствовал, что девушка отвечает ему, она жарко вздохнула, когда его язык скользнул по ее зубкам. И коснулся ее языка. Через минуту Сашкину ладонь больше не сжимали. Наташины бедра слегка раздвинулись. И Сашка вновь стал трогать ее там, где было влажно. Это был сплошной кайф. Сплошной. Никаких сил терпеть больше не было.

- Сядь на меня, - хрипло произнес Сашка, нащупывая в кармане пакетик.

Наташа словно ждала этих слов. Сашка радостно ощущал, что она голенькая и его движениям ничего не мешает и его проникновение в нее было каким-то особенно сладостным и полным. Наташа уткнулась лицом в его плечо и тихо, сдавленно стонала, двигаясь в такт его сильным, глубоким толчкам.

Теперь, когда они шли во двор школы Сашка испытывал какое-то неземное чувство. Ему казалось, что в нем дрожит какая-то особая струна от одного осознания, что на Наташе нет трусиков.

Вот, значит, как ей нравится их близость!

Она из-за этого даже трусы не одевает!

Но однажды идиллия прервалась.

Он привычно потянул ее к себе на колени, но Наташа резко уперлась.

- Что такое?
- Нам нельзя.
- Почему? - глупо спросил он.

И тут же понял.

- Прости дундучка. Ну, а на коленях у меня можешь-то посидеть?
- Только боком.
- Хорошо - боком.
- И ты меня там не трогай.
- А может, я хочу узнать, какие у тебя прокладочки.
- Кончай издеваться.
- Хорошо, не буду.

Они долго сидели молча, целуясь жарко, взасос.
Он расстегнул ей лифчик и осторожно ласкал ее грудь.

- Наташа.
- Что?
- У тебя такая грудь...
- Какая? Очень маленькая, да?
- Нет. Как раз по моей ладони.
- А я думала, тебе нравится большая.
- Твоя нравится.
- А мне нравишься ты.
- Наташа.
- Что?
- Ты знаешь, есть такие дни, когда можно не предохраняться.
- Знаю. Ну и что?
- Ты мне скажи, когда будет такой день.
- Зачем?
- Я не буду надевать эту резинку.
- Ты что! Нельзя!
- В том-то и дело, что можно.
- Но зачем тебе это?
- Не знаю. Но мне хочется...
- Что?
- Кончить в тебя.
- Зачем? Разве так - плохо?

Не мог же Сашка сказать, что, плохо. Иначе сразу возник бы вопрос, откуда он знает, что без презерватива лучше. Ведь он соврал Наташе, сказав ей, что она у него первая.

- Не знаю. Но мне хочется...

Он не мог подобрать подобающего выражения.

- Излиться в тебя, - сказал он наконец.
- А если без этого? Зачем тебе это?
- Мне кажется, только тогда у меня будет чувство полного обладания тобой.

Во, какую умную мысль он родил.

- А так - нет такого чувства?
- Нету. И потом, говорят, это полезно. Для девушек.
- Саша, но я боюсь.
- Чего ты боишься?
- Если я залечу, то я... Ты не представляешь, как это страшно.
- Что "страшно"?
- Даже думать об этом страшно.
- Что тут думать? Это дни такие, что залететь нельзя в принципе.
- Я боюсь. Подумай сам.
- Что тут думать?
- А ты напряги воображение и представь, что я беременна. Представил?
- Ну...
- Не "ну". Беременна от тебя. Знаешь, что сделает мой отец?
- Что?
- Убьет и тебя и меня.
- Не убьет.
- Сашенька, мне ведь только в июле будет шестнадцать.
- А мне уже было. В феврале. Ты знаешь.
- Знаю. Ты хочешь, чтоб я попала в беду?
- Какую "беду"! Я же говорю, что есть дни, когда нечего бояться.
- А вдруг?
- Что "вдруг"? Ты лучше подумай, когда будет такой день.
- Саша, я боюсь.
- Глупенькая ты моя. Так, когда?
- Я думаю.
- Что тут думать?
- Считаю дни.
- А-а... Ну и что получается?
- Если сразу после моих процессов, то это двенадцатое или тринадцатое.
- Вот и отлично!
- Ты смеешься надо мной!
- Ничего не смеюсь. Я люблю тебя. Ты это знаешь.
- Знаю.

Двенадцатого июня Сашка уже с утра волновался. Но Наташи все не было и не было. Сашка прождал ее целый день. И уже к вечеру, когда стало ясно, что их свидание не состоится, он вышел из дому. Он был зол на Наташу.

В начале даже не хотел идти к ней. Он бесцельно покружил по улицам городка, пока не понял, что стоит перед Наташиным домом. Он вошел в подъезд. А вот и заветная дверь. Сашка позвонил. За дверью пошуршали, затем слегка приоткрыли. Это был Наташин отец.

- Наташа дома? - тихо спросил Сашка.
- Дома. Но она сейчас в ванной. Сегодня она вряд ли пойдет гулять.
- Ладно. Передавайте привет.
- Всего хорошего.

И Сашка выскочил на улицу. Разные мысли лезли в голову.

Она что, целый день мылась, что ли?
Может, все-таки, ему подождать ее здесь?

Нет, он решил идти домой.

Вечером он был в полной растерянности.

Но утро его порадовало.

Едва мать ушла на работу, как в дверь позвонили.

Это была она. Наташа.