Все права на данное произведение принадлежат автору
Копирование и распространение без разрешения автора запрещено!Олег Болтогаев
Рождение эротического рассказа
Князь спешился.
Арабский скакун, ощутив долгожданное облегчение,
медленно подошёл к кадке с водой и стал жадно пить.
Старинная усадьба, казалось, вымерла.
Князь поднялся на крыльцо и несильно толкнул дверь.
Быстрым, стремительным шагом прошёл в комнату Ольги.
- Здравствуйте, Оленька, - низким голосом проговорил князь.
В его голосе угадывалась трудно сдерживаемая страсть.
- Доброе утро, князь, - прошептала Ольга.
Её юное лицо пылало румянцем.
- Оленька, я все время думаю только о Вас, - произнёс князь.
- Ах, князь, что Вы такое говорите! - в волнении отвечала девушка.
- Да, да, Оленька! С тех пор, как я Вас узнал, нет мне покоя!
- Но, князь, между нами бездна...
- Оленька, о чём Вы?
- Не смейтесь, князь, Вы знаете, как мы с маменькой бедны.
- Не в деньгах счастье, Оленька!
- А в чём, князь?
- В любви.
- Ах, князь, зачем Вы смущаете меня, бедную, невинную девушку?
- Оленька, я поражен чистотой Вашей души...
- Нет, князь, Вы не понимаете...
- Понимаю, Оленька, я всё понимаю.
- Нет, князь...
- Да, Оленька! Да! Если Вашей маменьке нужны деньги - я готов.
- Вы так благородны, князь!
- Сколько, сколько нужно Вашей маменьке для погашения долгов?
- Князь...
- Говорите же! Пять тысяч ассигнациями?
- Пётр Иванович, опять пришла Сидорова!
"Что? Какая Сидорова?" - Пётр Иванович с трудом оторвался от монитора.
- Что ей нужно?
- Да, наверное, как всегда! - Танечка скривила губки.
- Пусть войдёт.
Пётр Иванович нажал пару клавиш, и на экране
появился отчет по зарплате. Долг предприятия
перед работниками был велик.
Дверь открылась и в кабинет робко вошла Сидорова.
- Здравствуйте, Пётр Иванович, - тихо произнесла она.
- Добрый день.
- Пётр Иванович, помогите мне. Семь месяцев сижу без зарплаты!
- Вы же знаете, Сидорова, мы все сидим без зарплаты. Вот придет заказ.
- Пётр Иванович, ну, пожалуйста, хоть небольшой аванс! Погибаю!
- Хорошо, хорошо. Сколько?
- Ну, хоть сто рублей!
"Ассигнациями?" - подумалось Пётру Ивановичу.
- Хорошо, Сидорова, напишите заявление, - вздохнул он.
- Спасибо Вам, Пётр Иванович, дай Вам бог здоровья.
- Всего Вам хорошего, Сидорова, всего хорошего.
Не терпелось, чтобы она ушла.
Скорей, скорей, к монитору!
В мир больших страстей!
Сидорова вышла.
На чём мы остановились? Ах, да...
- Говорите же! Пять тысяч ассигнациями?
- Право же, я не в курсе маменькиных долгов. Я только знаю, что их много.
- Полноте, Оленька! Я покрою все ваши долги!
- Но что скажут люди, князь?
- Что нам людская молва? Оленька!
Князь коснулся руки девушки. Оленька вздрогнула.
Словно искра проскочила между ними. Лицо девушки вспыхнуло.
- Какая сегодня странная погода... - тихо прошептала Оленька.
- Да, да, очень странная погода, - хриплым голосом ответил князь.
Он осторожно ласкал пальцы девушки.
Она посмотрела в окно. Вечерело.
- Будет дождь, - сказала Оленька.
- Скорее, гроза, - уточнил князь.
Он приблизил свои губы к лицу девушки.
Оленька ощутила его горячее, полное страсти дыхание.
- Какие у Вас голубые глаза, Оленька! - воскликнул князь.
- Вы смущаете меня, князь!
- Это Вы смущаете меня.
- Чем это я Вас смущаю?
- Оленька! Вы необыкновенная девушка. Я хочу...
- Что князь? Чего Вы хотите?
- Нет, я не смею сказать...
- Не смешите меня, князь.
- Чем же я Вас смешу?
- Тем, что Вы, герой Кавказской войны, робеете перед невинной девушкой.
- Да, да, я робею. Вы ослепительно красивы, Ольга!
- Нет, князь, Вы насмехаетесь надо мной.
- Нет, Оленька. Я просто не умею обращаться с девушками.
- Это почему же? На Вас это так непохоже, князь.
- Потому что я всю жизнь был так одинок, Оленька.
- Так уж и одинок!
- Да, да, Оленька. Мне кажется, я всю жизнь ждал встречи с Вами.
- Князь...
- Оленька...
- Так что Вы мне хотели сказать, князь?
- Оленька... Я...
- Что? Что? Князь...
- Оленька!
- Право же, князь...
- Оленька! Будьте моей женой!
Лицо девушки залил густой румянец.
- Я не смогу стать Вашей женой, князь.
- Пётр Иванович, звонит Ваша жена.
- Хорошо, я беру трубку.
На этот раз Пётр Иванович не стал убирать текст с экрана.
Жена говорила громко и требовательно. Пётр Иванович что-то
ей отвечал, а сам тем временем пробежал глазами по тексту
и обнаружил две грамматических ошибки. Исправил их. Жена
почувствовала, что он её не слушает и перешла на высокие
ноты. Пётр Иванович стал уделять внимание жене. Это давалось
с трудом. В конце концов жена бросила трубку. Вот вздорная!
Так. На чём мы остановились?
- Я не смогу стать Вашей женой, князь.
- Почему, Оленька?
- Ваше окружение не примет меня.
- Полно-те, Оленька! Что Вы такое говорите?
- Да, князь. Да.
- Нет, Оленька! Нет...
Ресницы девушки задрожали от волнения. Губы князя были совсем рядом,
Оленька ощущала жаркое дыхание возбужденного мужчины. Всей ладонью
князь сжимал руку девушки, он ласкал её своими нежными, сильными пальцами.
- Вы мне что-то хотели сказать, князь, - прошептала Оленька.
- Я очень люблю Вас, Оленька! - решительно ответил князь.
- Мне кажется, что Вы опять шутите, князь.
- Нет, я не шучу, Оленька. Я не смогу жить без Вас.
- Вы меня смущаете. Давайте, сядем на разные стулья.
- Вы не хотите, чтобы я был рядом, Оленька?
- Что Вы, князь! Я опасаюсь маменьки.
- Зачем нам опасаться маменьки? Ведь это Ваш самый близкий человек!
- Да, это так! У меня нет никого, кроме маменьки.
- Но теперь у Вас есть ещё и я, Оленька!
- Право, князь, я не знаю, это так неожиданно.
- Оленька! Но я Вам хотя бы нравлюсь?
- Почему Вы об этом спрашиваете, князь?
- Потому что я уже немолод. И, возможно, Вы связаны неким обещанием.
- Что Вы говорите, князь? В нашей-то глуши. Я погибаю от тоски.
- Оленька! У нас с Вами родственные души.
- Что означают Ваши слова, князь?
- Я тоже погибаю от тоски, Оленька!
Князь придвинулся ещё ближе.
- Оленька!
- Что, князь?
- Я хочу...
- Князь...
- Я хочу поцеловать Вас, Оленька.
- Но я ещё никогда, князь... - испуганно прошептала девушка.
Лицо её залил густой румянец.
И в тоже мгновение губы князя коснулись её щеки.
Его обдал волшебный запах, который, казалось, легким,
эфемерным облаком окружал юную девушку.
"Что это за духи?" - спросил себя князь.
Оленька затрепетала.
"Неужели она целуется впервые в жизни?" - подумал князь.
- Какие у Вас неземные духи, - в волнении произнес он.
- Это персидские. Называются "Саранья", - прошептала Оленька.
- "Саранья?" - переспросил князь.
- Мы с маменькой купили их у коробейников, - пояснила Оленька.
- У коробейников?
- Да, они часто приходят к нам, приносят всякие мелочи.
- Коробейники... - прошептал князь задумчиво.
Он ещё раз нежно поцеловал девушку в щёку.
- Пётр Иванович! Пришли коробейники.
Пётр Иванович недовольно оторвался от экрана компьютера.
- Что? Какие ещё коробейники?
Ах, как хотелось послать всех подальше!
- С парфюмерией.
Пётр Иванович вспомнил о размолвке с женой и решил,
что какая-нибудь парфюмерная мелочь сгладит их ссору.
Поэтому он вышел в комнату, где сидели все остальные
работники бухгалтерии.
Женщины с интересом столпились у большого стола, на
котором были разложены образцы парфюмерных изделий.
Бойкий парень громко и напористо расхваливал свой товар.
Пётр Иванович осторожно подошёл поближе.
"Куплю ей духи", - подумал он.
- Какие духи у Вас есть? - спросил Петр Иванович.
- Самые различные. Эксклюзив! Какие Вас интересуют? - спросил торговец.
- "Саранья", - сказал Пётр Иванович.
Парень на мгновение оторопел.
- М-м-да... У нас, к сожалению, такой марки пока нет, - сказал он.
- Это редкие, персидские духи, - сказал Пётр Иванович.
- Мы можем заказать. Поставка в течение двух суток!
- Не надо, - пробурчал Пётр Иванович и вернулся в кабинет.
- Канадская фирма. Работаем без предоплаты!
- Не надо, - Пётр Иванович закрыл за собой дверь.
"Обойдемся и без духов", - подумал он, усаживаясь к компьютеру.
"На чём мы остановились?" - спросил он себя.
Князь ещё раз нежно поцеловал девушку в щёку.
- Что вы со мною делаете, князь? - пролепетала Оленька.
- Я люблю Вас, Оленька, - воскликнул князь и прижал её к своей груди.
Оленька тихо охнула и пала на грудь князя.
И в тоже мгновение он припал своими губами к её губам.
Князь почувствовал, что девушка совсем юна и неопытна.
Потому что она тесно сжимала свои нежные губки.
Казалось, вся кровь закипела в жилах князя.
Легким движением кончика языка он разъединил
губы Оленьки, и их поцелуй приобрел совершенно
иной вкус и смысл. Девушка тихо застонала.
Князь ощущал, как в его сильных руках мелко и трепетно
вздрагивает это юное, милое, доверчивое создание.
Левой рукой князь всё плотнее прижимал к себе Оленьку.
Его правая ладонь совершенно естественно и просто легла
на колено девушки, обтянутое тонким, муслиновым платьем.
Князь почувствовал, что Оленька пытается высвободиться
из его крепких рук, но отпустить её было сверх его сил.
На мгновение девушка смогла прервать их поцелуй.
- Князь... - тихо, словно в бреду, пробормотала Оленька.
- Люблю, люблю, люблю, - как заклинание повторял князь.
И снова стал страстно целовать девичьи губы.
Его правая ладонь осторожно и бережно ласкала
колени Оленьки. Девушка положила свою руку поверх
его руки, но князь вел себя весьма деликатно, его
пальцы оставались лишь на её коленях, и Оленька не
стала отталкивать своего кавалера.
- Оленька, Вы - чудо, - прошептал князь, оторвавшись от губ девушки.
- Князь, что Вы делаете со мной. Я вся дрожу.
- Оленька. Неужели Вы ещё никогда не целовались?
- Так меня ещё никто не целовал.
- Как?
- Так, что голова моя идёт кругом.
- Оленька! Рядом с Вами я чувствую себя юным корнетом.
- Князь...
- Оленька! Я хочу Вас целовать и говорить глупости.
- Князь... - девушка попыталась освободиться от крепких объятий.
- Почему? Оленька? Вам неприятны мои прикосновения?
- Князь... Может вернуться маменька.
- Я буду просить у неё Вашей руки, Оленька!
- Нет, князь. Это невозможно.
- Но почему. Почему?
- Что скажут Ваши друзья, начальники? Наконец, что подумают при дворе?
- Ради Вашей любви, Оленька, я готов на всё!
Князь снова обнял юную девушку.
Их поцелуй был жарким и страстным.
Оленька охнула. Всё её тело трепетало.
Перед глазами князя была её грудь, её плоть, нежная, манящая, зовущая.
И князь ощутил непреодолимое желание впиться в неё зубами и куснуть...
- Куснуть что-нибудь на обед желаете? - Танечка улыбалась.
- А? Что? Куснуть? - переспросил Пётр Иванович.
"Желаю. Нежную плоть", - подумал он.
И взглянул на грудь Танечки.
"Нет. У Оленьки грудь куда лучше", - решил он.
- Чай, кофе, булочку? - спросила Танечка.
- Да, да, кофе и булочку, - пробормотал Пётр Иванович.
Танечка принесла маленькую чашечку кофе и булочку.
Пётр Иванович невольно улыбнулся.
Вспомнилось, как долго он пытался втолковать своим подчиненным,
что существует кофЕ - это когда маленькая, красивая чашечка и
пальчик-мизинчик оттопырен на девяносто градусов, и кофЭ - это,
когда бадья на пол-литра, которую приходится держать всей пятерней,
как пивную кружку.
Теперь он видел - наука пошла на пользу.
Танечка подала ему именно кофЕ.
Он с наслаждением впился в свежую булочку,
пригубил кофе и снова припал к монитору.
Там происходили увлекательные события!
Князь ощутил непреодолимое желание впиться в неё зубами и куснуть...
Что "куснуть"?
Ах, да, грудь.
Но не так же сразу!
И как можно кусать грудь живого человека!
Чай, не про кота с кошкой пишем рассказ.
Мягче. Мягче. Ещё мягче.
Князь положил голову на грудь девушки.
- Оленька, не отталкивайте меня, - тихо произнёс он.
- Князь, я была бы самой счастливой девушкой на свете, если бы...
- Что - "если бы"? Что может помешать нашему счастию, Оленька?
- Людская молва, князь.
- Это не в счёт, Оленька!
- А ещё...
- Что?
- Мой брат.
- У Вас есть брат, Оленька?
- Да. И он...
- Что? Что? Оленька!
- Он бунтовщик.
В комнате повисла тягостная тишина.
- Почему Вы молчите, князь?
- Думаю. И где он сейчас?
- Где-то на Кавказе.
- И как его зовут?
- Его зовут Александр.
- О боже! Нет! Не может быть! - воскликнул князь.
- Что такое, князь? - испугалась Оленька.
- Не может быть!
- Почему Вы улыбаетесь, князь?
- Потому что две недели назад я видел Вашего брата!
- Не может быть!
- Может! И я лично представил его к награде!
- Князь... Вы шутите!
- Никак нет. Я лично подготовил прошение на имя графа Ермолова.
- Графа Ермолова?
- Да. А я ещё подумал, что этот юный герой Ваш однофамилец!
- И за что его награждают?
- Он, рискуя жизнью, спас из чеченского плена своего командира.
- Я не знаю, что и сказать, князь!
- Зато я знаю.
- Что?
- Что государь теперь простит Вашего брата.
- Почему?
- Потому что он совершил подвиг и представлен к награде!
- Невероятно! Я так счастлива, князь! Я снова увижу брата!
- Я рад за Вас и за Вашего брата!
- Но почему он столько лет не писал нам?
- Возможно, он хотел сначала вернуть себе своё честное имя?
- Да. Он такой.
Князь вновь прижал к себе девушку.
- Князь... - стыдливо прошептала она.
- Люблю Вас, Оленька, - страстно промолвил князь.
- Мне с Вами так спокойно, князь.
Князь провёл ладонью по плечам девушки.
Их губы вновь соединились в жарком поцелуе.
Ладонь князя легко, едва касаясь, легла на грудь девушки.
Оленька вздрогнула.
- Не бойтесь меня, - страстно прошептал князь.
- Я не боюсь, - ответила Оленька.
- Но Вы дрожите от моих прикосновений...
- Мне незнакомо такое.
- Какое?
- Такое. Когда мужчина касается меня.
- Я люблю Вас, Оленька!
- Кстати, князь...
- Что?
- Вы обедали?
- Да. Я ел булочку и пил кофий.
- Разве это обед для героя Кавказской войны!
- Не нужен мне никакой обед, Оленька, когда рядом Вы!
- А Ваш конь, князь?
- Он щиплет траву в саду.
- Право же, мне неловко, что вы голодны, князь. Вы и Ваш конь.
- Ради свидания с Вами, я готов...
- Князь, мне кажется, что Вы...
- Пётр Иванович, можно мне уйти после обеда?
Танечка виновато-игриво смотрела сквозь полуоткрытую дверь.
"Какого чёрта!" - едва не взревел Пётр Иванович.
- Да, да, иди, конечно, - сказал он вслух.
"Господи, ну когда они перестанут мне мешать!" - подумал Пётр Иванович.
- Князь, мне кажется, что Вы...
- Что?
- Вы самый лучший человек из всех, кого я когда-либо знала.
- Нет, Оленька. Есть люди гораздо лучше меня.
- Это неправда, князь. Вы такой благородный.
- Оленька! Я Вам хоть немного нравлюсь?
- Не заставляйте меня краснеть, князь.
Князь снова стал целовать девушку.
Их объятия становились всё более страстными.
- Князь, неужели Вы не слышите - звонят...
Телефон, действительно, зазвонил резко и пронзительно.
От неожиданности Пётр Иванович едва не подпрыгнул на стуле.
"Почему она не берет трубку"? - сердито подумал он про Танечку.
"Но я ведь отпустил её", - вспомнил он.
И взял трубку сам.
- Папочка! Мы получили двойку! - раздался радостный голос дочки.
- Кто это - "мы"?
- Мы с тобой!
- Как - двойку?
- Учительница сказала, что такие задачки нужно решать без иксов.
- Как это - без иксов?
- Она сказала, что мы иксы ещё не проходили.
- А почему ты мне ничего не сказала про это?
- Про что?
- Что вы иксы не проходили.
- Не знаю.
- В следующий раз будешь всё делать сама.
- А двойка?
- И двойку исправишь сама.
Пётр Иванович сердито бросил трубку.
Что у нас там, в рассказе?
Оленька стояла у двери и виновато-игриво улыбалась.
- Вы так испугались звонка в дверь, князь?
- Нет, я не испугался. А кто это был?
- Это приходил конюх. Он расседал Вашего коня и накормил его.
- Хорошо. Сколько у вас осталось слуг? - спросил князь.
- Четверо. Мы с мамой живём с ними душа в душу.
- Мне нравится Ваша усадьба, - сказал князь.
- Знаете, князь, а я бы хотела учиться, - мечтательно сказала Оленька.
- Учиться? - удивился князь.
- Учиться. Мне нравится арифметика, - Оленька села подле князя.
- Да, но в арифметике не применяют иксы.
Князь нежно обнял девушку и прижал к себе.
- Иксы - это что? - наивно спросила Оленька.
- Иксы - это неизвестность, - глубокомысленно сказал князь.
И снова припал к её губам.
- Оленька! Любите ли Вы меня? - спросил князь.
- Люблю, - прошептала девушка.
- Оленька, давайте пересядем на кровать.
- Будет ли это хорошо, князь?
- Да, это будет очень хорошо.
Князь потянул Оленьку за руку, и она, словно во сне,
повиновалась, и они опустились на её девичью кровать.
Им показалось, что вся маленькая комната медленно закружилась.
Князь целовал припухшие губы Оленьки, через тонкую
ткань муслинового платья его пальцы касались её
упругой груди, девичье тело дрожало от неведомых,
страстных ласк.
Продолжая целовать свою любимую, князь стал
осторожно расстёгивать пуговки на её груди.
Он боялся спугнуть девичье доверие.
Оленька дернулась, словно испуганная лань.
- Христа ради! Князь! Христа ради! - вскрикнула она.
- Христа ради! Подайте Христа ради!
Услышав это, Пётр Иванович едва не упал со стула.
Он резко повернул голову.
Прямо перед ним стояла женщина с протянутой рукой.
От неожиданности Пётр Иванович потерял дар речи.
То, что в их бухгалтерию целыми колоннами приходили
торгаши, которых все называли коробейники, он знал
и как-то с этим смирился.
Но, чтобы вот так, прямо на рабочем месте,
его посещали нищие - такое случилось впервые.
От удивления Пётр Иванович не мог произнести ни слова.
- Подайте, Христа ради, наш дом сгорел, дети в больнице, муж бросил...
Песня эта была стара, как мир.
Прежде Пётр Иванович слышал её только в электричках.
Но прогресс затронул и эту сферу человеческой деятельности.
Попрошайки пришли прямо к рабочим местам честных тружеников.
- Кто Вас впустил ко мне? - сердито спросил Пётр Иванович.
- Наш дом сгорел, дети в больнице...
- Хорошо, хорошо. Я понял. Возьмите, вот, возьмите.
- Да поможет Вам господь, дай Вам бог, здоровья...
Она исчезла так же незаметно, как и пришла.
- Елена Ивановна!
- Я!
- Как это могло случиться? - в голосе Петра Ивановича был металл.
- Пётр Иванович, мы ведь не знали, что Танечка у Вас отпросилась.
- С этим нужно что-то делать.
- Я уже предлагала Вам посадить в фойе вахтера. На полставки.
- Хорошо. Подумайте, может, у Вас есть знакомый отставник.
- Найдём, Пётр Иванович. Найдём.
- Хорошо. Я Вас не задерживаю.
Елена Ивановна выскользнула из кабинета.
Настроение у Петра Ивановича было слегка подпорчено.
Он прикоснулся пальцами к клавиатуре.
- Христа ради! Князь! Христа ради! - вскрикнула она.
- Оленька! Я ведь люблю Вас! - восторженно воскликнул князь.
Их губы вновь слились в страстном поцелуе.
Ладонь князя опять легла на грудь девушки, но
теперь она не противилась нежной мужской ласке.
Их поцелуй всё длился и длился.
- Нет, князь! Нет.
- Почему?
- Я... Мне.. Я стесняюсь, князь.
- Но я только коснусь Вашей груди, Оленька!
- Но Вы пытаетесь...
- Что?
- Вы расстёгиваете моё платье гораздо ниже...
- Но что делать, если туда, вниз, уходят эти чудные пуговки.
- Князь...
- Ну, хорошо. Хорошо. Не буду.
- Я Вам доверяю, князь.
- Оленька! Люблю Вас!
Его пальцы коснулись её полуобнаженной груди,
и Оленька вздрогнула от неизведанного чувства.
- Князь, Ваши слова и ласки действуют на меня, как снотворное.
- Пётр Иванович, пришли из налоговой. Говорят, что они Вам звонили.
- Этого только не хватало! - воскликнул Пётр Иванович.
- Они хотят проверить наш эндээс за прошлый год.
Налоговая! Это было ужасно.
Какой козёл придумал этот эндээс?
Но у Пётра Ивановича при общении с налоговой имелось тайное оружие.
Это было его "ноу хау". Он не говорил о своем методе никому. Даже Танечке.
Метод заключался в том, что Пётр Иванович ловко подметил, что
ни один инспектор не откажется от чашки кофе или стакана чаю.
Плюс печенье, плюс шоколад.
Не имело значения был ли это седовласый, знающий себе
цену, мужчина или юная, вздорная девица-пигалица.
Тут-то, на кофе и чае, Пётр Иванович их и подловил.
Он сам заботливо готовил для проверяющих кофе или чай.
И сам столь же заботливо подсыпал им снотворное.
У Пётра Ивановича было жесткое правило - инспектору
он всегда предоставлял отдельный кабинет. Правда, из
своего кабинета он мог незаметно наблюдать за работой
проверяющего.
Через полчаса после кофе или чая инспектор начинал
отчаянно зевать, потом взгляд его туманился, и он
опускал на стол свою буйную государственную голову.
Прямо на документы, с которыми работал.
Пётр Иванович выходил к своим бухгалтерам и
тихо сообщал им, что отпускает всех домой.
Потом он занимался своими делами, изредка
поглядывая в щёлку на спящего налоговика.
В конце рабочего дня он поднимал телефонную трубку
и набирал номер телефона той самой, смежной, комнаты,
где проверяющий досматривал седьмой сон.
Сквозь щёлку он видел, как государев муж (или дочь)
просыпался и в ужасе смотрел на часы. Ку-ка-ре-ку!
Пётр Иваноич клал трубку на рычаг.
Через десять минут налоговый инспектор входил к Пётру Ивановичу.
- Ну, как там у нас? - деланно-робко спрашивал Пётр Иванович.
- Я успел проверить только январь.
"Ещё бы! Другие и январь не всегда могут осилить", - думал Пётр Иванович.
- Есть небольшие огрехи, - бормотал проверяющий.
- У кого их нет, - философски отвечал Пётр Иванович.
- Я предлагаю взять за основу акт прошлой проверки, - продолжал налоговик.
"Ясное дело. Что ты ещё можешь предложить", - смеялся в душе Пётр Иванович.
- Но там был штраф, - Пётр Иванович делал озабоченную мину.
- Без штрафа меня могут не понять, - подытоживал разговор налоговик.
Дело было сделано.
Потому что прошлый акт был рожден в таких же условиях.
То есть, штраф, как всегда, был, но он был минимальным.
Итак, пришли из налоговой, и Пётр Иванович
стал отрабатывать свой традиционный репертуар.
Всё было, как обычно.
Шоколадка и печенье были съедены, а кофий выпит.
КофЕ.
Маленькая чашечка, пальчик-мизинчик оттопырен на девяносто градусов.
Да он эстет, этот налоговик!
Наступили минуты томительного ожидания.
Пётр Иванович взглянул на часы и осторожно посмотрел в щёлку.
Отлично!
Налогового инспектора, мужичка лет тридцати, качало из стороны
в сторону. Глаза его закрывались, и он с явным трудом старался
держать их открытыми.
Но доза снотворного была хороша!
Ах, как она была хороша! Двойная!
Пётр Иванович знал, сколько нужно подсыпать снотворного.
Все зависело от веса клиента, а тут у Пётра Ивановича был,
что называется, намётанный глаз. Если ты худенькая пигалица,
то тебе хватит полтаблетки, а ежели ты толстоват, то получи
двойную дозу, меньше тебе, любезный, никак нельзя.
Инспектор окончательно ослаб в борьбе
со сном и уткнулся лицом в документы.
Отлично!
Пётр Иванович отпустил своих работников домой, чтобы не
шумели и, упаси боже, не разбудили налоговика прежде времени.
А сам вновь припал к монитору.
На чём мы остановились?
- Князь, Ваши слова и ласки действуют на меня, как снотворное.
Отлично! И здесь снотворное!
Форсируем события!
- Это потому что мы любим друг друга, Оленька!
- Князь, я вся горю... Мне жарко!
- Оленька! Согласны ли Вы стать моей женой?
- Князь, я не верю своим ушам.
- Оленька! Я не шучу. Верьте моим словам!
- Конечно, я согласна, любимый!
"Любимый!"
Эти волшебные слова подействовали на князя,
как удар грома, как приказ главнокомандующего
идти в решительную атаку.
И князь бросился в атаку на эту божественную крепость.
Он полностью освободил от платья грудь юной девушки и
стал покрывать мелкими поцелуями нежную, шелковистую
кожу своей любимой.
Оленька застонала от неизведанной ласки.
Ей казалось, что мир перевернулся.
Неужели это она, Оленька, полулежит в объятиях мужчины?
Неужели это её платье расстёгнуто, а грудь почти обнажена?
Оленька ощутила губы князя на своей груди и едва
не вскрикнула от восторга. Всё её тело трепетало.
- Князь, что Вы делаете... Не надо... - прошептала она.
Он, казалось, не слышал её и продолжал расстёгивать платье.
Неожиданно Оленька поняла, что платье больше не защищает её тело.
Потому что князь расстегнул все пуговки сверху до низу.
- Что Вы делаете... - но он заглушил её невинный лепет жарким поцелуем.
- Я люблю Вас, Оленька! Станьте моей!
- Который час, князь? - Оленька не знала, что ещё сказать.
"Действительно, который час?" - подумал Пётр Иванович и взглянул на часы.
Без четверти пять.
Пора, пора будить!
Оленька права!
Пётр Иванович поднял телефонную трубку.
Налоговик, услышав звонок, проснулся
и стал испуганно осматриваться.
Через некоторое время он робко зашёл в кабинет
к Пётру Ивановичу и начался разговор, сценка,
режиссёром которой, вопреки правилам, был отнюдь
не налоговый инспектор.
- Ну, как там у нас? - деланно-робко спрашивал Пётр Иванович.
- Я успел проверить только январь, - пробубнил проверяющий.
Нет, там в рассказе жизнь была гораздо интереснее!
Ещё через двадцать минут акт проверки по
налогу на добавленную стоимость был готов.
Пётр Иванович и проверяющий расстались,
как хорошие знакомые, почти как друзья.
Отлично! Просто отлично!
Пётр Иванович вновь подошёл к компьютеру.
Его душа пела.
И он решительно застучал по клавишам.
Теперь события в рассказе развивались стремительно.
Пётр Иванович вспомнил, что оставил своих героев почти обнаженными.
"Не замерзли, родимые?" - усмехнувшись, подумал он.
Нет, слава богу, они, родимые, похоже, не замерзли.
В те времена люди были, вообще, более закалённые.
Правая рука князя непрерывно ласкала самое интимное,
самое тайное место юной девушки. Прикосновения мужчины,
казалось, будили в груди Оленьки неведомые, серебряные струны
и все её тело, вся душа пела и дрожала от неземных ощущений.
Губы девушки горячечно раскрылись, она дышала жарко и шумно,
глаза её совершенно потемнели. И князь решился на большее.
Ласково и осторожно он провел пальцем по влажной расщелине,
Оленька охнула, попыталась сжать бедра, но ей помешало колено
князя, всё тело девушки мелко задрожало и в это же мгновение
палец князя нежно проник вглубь девичьего естества.
Оленька сдавленно застонала.
Но князь не отодвинулся от неё, наоборот, он ещё сильнее
прижал к себе это юное, невинное создание, эту девочку, которую
любил больше всего на свете.
Князь слегка двигал пальцем и видел, что Оленька приближается к пику
своего блаженства. Слегка привстав, князь резким движением освободился
от остатков мешавшей ему одежды.
- Князь, я боюсь... - прошептала Оленька.
Наклонившись в её лицу, князь увидел, что глаза девушки закрыты.
Словно сквозь сон князь услышал раскаты грома.
"Всё-таки гроза", - подумал он.
Нежно и бережно он продолжал ласкать её лоно.
Его дерзкий палец проникал в святая святых девичьего тела.
- Люблю, люблю, люблю, - непрерывно шептал князь.
Оленька была, как в бреду, мелкая дрожь пронзала
её тело, тихие стоны срывались с губ. Она словно
не чувствовала, что это уже не палец любимого, а
нечто другое пробивается, проталкивается к ней.
Стон первого в её жизни оргазма совпал с новым толчком,
от которого князь непроизвольно издал гортанный звук.
Он овладел Оленькой.
Девушка резко вскрикнула.
Он был в ней и это было прекрасно.
Девичье тело покрылось мелким потом и задрожало.
Князь задвигался.
Его страсть была так велика, что он почти мгновенно отдал
любимой весь огонь своей любви. Он излился в неё жарким,
бурным потоком огненной лавы.
За окнами полыхали синие молнии полночной грозы.
И вдруг наступила тишина.
Лишь жаркое дыхание любовников и звуки бурного ливня
напоминали о том, что жизнь продолжается. Жизнь вечна!
Оленька, казалось, уснула.
Время шло или оно остановилось?
Князь слегка шевельнулся.
- Что? - сонным шепотом спросила Оленька.
- Ведь может прийти Ваша маменька...
- Нет, князь. Я Вам сказала неправду. Маменька приедет только к обеду.
- Вот как!
- Да. Она поехала к бабушке.
- Где живёт Ваша бабушка?
- В тридцати верстах от нас. Она больна.
- Что с ней?
- Она плохо видит.
- У меня есть знакомый лекарь. Он вылечит Вашу бабушку. Травами.
- Мы с маменькой будем Вам, князь, век благодарны.
- Что Вы такое говорите, Оленька!
- Что мы будем Вам благодарны.
- Оленька! Вы моя жена.
- Я не могу в это поверить, князь.
- Оленька... Вам было больно?
- Почти нет. Это было чудесно.
Легкий и светлый сон сморил любовников.
Прокукарекал петух.
Очевидно взошла его звезда.
Звезда Канопус.
Оленька подняла голову и увидела князя совершенно одетым.
- Вы уходите, князь? - изумлённо произнесла она.
- Да, Оленька. Война...
- Какая война, князь?
- Кавказская, Оленька.
- Помилуйте, князь, война-то закончилась три месяца назад.
- Кавказская война никогда не закончится, - грустно ответил князь.
- Я буду ждать вас вечно, князь...
- Я вернусь, любимая.
Князь резко повернулся и вышел в сени.
Пахнуло свежестью раннего утра.
Рассвет едва брезжил.
Абрек, радостно заржав, подбежал к крыльцу.
Князь споро вскочил на коня и тронулся в путь.
Оленька стояла у окна и печально смотрела вслед всаднику.
"Неужели Кавказская война, и впрямь, никогда не закончится?" - подумала она.
Пётр Иванович поставил точку и вернулся к началу рассказа.
Быстро и бегло пробежал глазами весь текст.
Нормально!
Принимай, Русь, очередной эротический шедевр!
Но что-то тревожило Пётра Ивановича.
Что они говорили там о Кавказской войне?