Все права на данное произведение принадлежат автору.Копирование и распространение без разрешения автора запрещено!Олег Болтогаев
Василиса
Я навсегда остался виноват перед нею. Теплым весенним днем шел я вдоль Птичьего рынка, мимо длинной шеренги женщин и детей, держащий на руках свой нехитрый товар. Они были озадачены простой проблемой - пристроить своих котят. Как получилось, что на одном из котят я задержал взгляд чуть дольше, чем на прочих - не знаю. Но тетка, державшая на руках этого котенка, оценила ситуацию по-своему. - Мужчина, идите сюда, я вижу, у Вас добрые глаза, возьмите котенка! Она говорила громко, почти кричала. Мне стало как-то неловко, и я подошел. Тетка, видимо, решила, что половина дела сделана и набросилась на меня с еще большей энергией. Наверное, у нею в роду были цыгане. - Берите котенка, мужчина, смотрите, какой! Обычный, серый-полосатый. - А это кот? - спросил я. Зачем я это спросил? Наверное, чтоб не молчать. - Кот, кот, - клятвенно стала заверять тетка. - А он будет большим? - снова спросил я. Вероятно, я не понимал, что диалог затягивает меня и итогом будет триумф с ее стороны. - Конечно, у него вот такая мать, - она показала свободной рукой. Жест напоминал известное мерительное движение рыбаков, вероятно, и до истины было такое же расстояние. Но мне, похоже, уже была нужна эта сладкая ложь. Котенок поднял мордочку и посмотрел на меня, словно собачонка. - Видите, он смотрит на Вас! - продолжала свой прессинг тетка. - Так это точно кот? - переспросил я еще раз. - Да какой же мне интерес Вас обманывать? - обиделась тетка. Я протянул руку и погладил котенка. Он умильно выгнулся головой навстречу моему движению. - Видите, он Вас уже любит! - радостно заявила тетка. Я промолчал, а она тихо положила котенка мне в руку. - Ну, ладно, - вздохнул я и прижал зверька к себе. - Мужчина, полагается пятачок, - сказала тетка. - Конечно, конечно, - я вынул пятак и дал ей. - Это такая примета, мужчина, примета - про пятачок, - она улыбалась. А я пошел на троллейбус. Все мои планы были перевернуты. Я вез домой Васю. Так я сразу решил назвать кота. Он залез в рукав моей куртки и всю дорогу вел себя тихо, возможно, просто спал. А я ехал и мечтал, что он вырастет большим, мне хотелось иметь большого кота, килограмм на семь. Мои домочадцы встретили Василия радостно. Он быстро освоил нашу квартиру, обошел всю территорию и зажил обычной кошачьей жизнью. Он был бодр и весел. Прошло два месяца и как-то после работы, бутузя котенка на диване, я стал внимательно его осматривать. Какое-то неясное сомнение поселилось в моей душе. - Что ты так задумался? - спросила меня жена. - Мне кажется, что это не Вася, - ответил я тревожно. - А кто? - Это кошка. Вася был снова призван на обследование. Но сомнения только усилились. Позвали мою мать, ее вердикт должен был стать окончательным. - Конечно, кошка, какие тут могут быть сомнения, - сказала она. Так в нашем доме появилась Василиса. Ей не стали давать другого имени. Ее так и звали - Вася или Василиса. Наверное, она была, как сейчас говорят, лечебной кошкой. Она всегда садилась на то место, которое больше всего болело. Когда я усаживался в кресло, она забиралась мне на шею и, вытянувшись, располагалась, словно воротник. В таком положении с ней можно было ходить по дому. Василиса любила провожать нас и встречать. Особенно трогательными были проводы. Она бежала позади нас и призывно мяукала, сначала тихо, но затем, по мере удаления от дома, она вопила все громче и громче. В конце концов она останавливалась, видимо, ее территория здесь заканчивалась и издавала жуткий, истошный вопль. Она требовала, чтоб мы вернулись домой. - Вася, не кричи, иди домой, мы скоро придем, - говорили мы досадливо. Соседи над нами подхихикивали. Традиционная для кошек проблема возникла в заданное время и продолжалась до самого конца ее пребывания у нас. Мы не знали, куда девать ее котят. Однажды, в преддверии ее потомства, я решил, что будет хорошо, если она будет жить с котятами в сарае. Я оборудовал для Василисы угол и показал ей, как хорошо она будет жить. Никакого восторга с ее стороны не последовало. Она хотела, чтоб ее дети жили в доме. Два дня между нами шла подковерная борьба. Я нес ее в сарай, а она прибегала обратно. Но случилось так, что я ее перехитрил, и она окотилась в сарае. Лишь сутки Василиса согласилась жить в там, в сарае. Ее переезд в дом был весьма комичен. Я услышал, что в подъезде пищит котенок. Открыв дверь, я увидел, что Василиса тащит к двери одного из своих котят, другой котенок оставался где-то на улице. Видимо, она тащила сразу двоих, то одного, то другого. Я вышел на площадку. В подъезде стоял некий гражданин, весьма отягощенный своим алкогольным синдромом. Взгляд его был бессмысленным и наивным. - Вася, зачем ты их сюда тащишь? - с досадой обратился я к кошке. Алкаш на минуту словно протрезвел. До него дошло, что я сказал "Вася". - Как, кот носит котят? - изумился он. Я мгновенно сообразил, в чем дело и решил разыграть его. - Да вот, кошка бросила котят, а это кот-отец, стал сам их воспитывать. - Вот это да! - изумился алкаш и взгляд его увлажнился. Сложные переживания отразились на его лице. Видимо, что-то глубоко личное проснулось в нем. Мне показалось, что он собирается плакать. - Кошка бросила, а кот-отец воспитывает! - произнес он, подняв палец. И так, с поднятым пальцем, покачиваясь, он вышел на улицу. Василиса прожила у нас три года. Однажды мы заметили, что над глазом у нее словно выпал клочок шерсти. Пятно стало быстро увеличиваться, и мы решили нести ее к ветеринару. - Лишай, - сказал коротко крепкий мужичок в белом халате. - Чем лечить? - спросил я в тревоге. - Ничем. Не лечится. Могу усыпить бесплатно. - Но... - Дети в доме есть? - Есть. Двое. - Тем более. Усыпить и все. Иначе заболеют и дети. Я взял Василису на руки и вышел на улицу. Шел тихий, белый снег. Я пошел прочь от ветлечебницы. Я пошел к дому. Но потом остановился. Что я должен был делать? Я поставил Василису на снег. - Придешь сама, - сказал я ей. И пошел в сторону дома. Кошка громко мяукнула. Я оглянулся и махнул ей рукой. Она стояла в снегу серенькая и совсем одинокая. Я отвернулся и быстро пошел домой. Дома я сказал, что Василису отказались лечить, и что я ее оставил там, на снегу. Я был убежден, что она придет. Я читал, что кошки проходят огромные расстояния. Конечно, я пытался найти себе оправдание. Но главное было в другом. Василиса не пришла. Хотя преодолеть ей нужно было всего-то кладбище, обойти заводской гараж и школу. Но она не пришла. Может, она не смогла простить мне предательства. В тот же вечер, после моих жалких оправданий, мы пошли ее искать. Но мы не нашли ее. Я навсегда остался виноват перед нею.